* * *
Отремонтированная и обставленная новой мебелью квартира
казалась Насте Каменской игрушечной и ненастоящей, и она никак не могла
привыкнуть к мысли о том, что здесь надо жить обычной жизнью, то есть стирать,
убирать, готовить еду. Вообще привыкать за последний год ей пришлось ко
многому, и, оглядываясь назад, Настя каждый раз с ужасом чувствовала, как
растет и углубляется пропасть между прежней Настей и нынешней.
Началось все с мужа. Как-то неожиданно профессору Чистякову
стали предлагать очень выгодные контракты на чтение курса лекций в Европе,
Соединенных Штатах и Канаде а также в Японии. Командировки следовали одна за
другой с небольшими перерывами, в семье появились деньги, которые поначалу
казались просто огромными. На эти деньги закончили наконец давно начатый и
остановленный на полпути ремонт, купили мебель и технику, обзавелись мобильными
телефонами. От таких перемен голова у Насти шла кругом, а тут еще и на работе
беда: любимый начальник полковник Гордеев вышел на пенсию, ему исполнилось
шестьдесят, и продлевать срок службы было уже нельзя. Некоторое время
обязанности начальника отдела исполнял его заместитель Коротков, нового шефа
все никак не присылали, и Настя почти полностью укрепилась в своей надежде, что
в конце концов именно Юрку Короткова и назначат на эту должность. С Гордеевым
она проработала полтора десятка лет, и, как ни напрягала фантазию, не могла
себе представить работу на этом месте под руководством кого-то другого. Хорошо
бы Юрку назначили начальником, он, конечно, не такой мудрый, как Колобок-Гордеев,
но все же Коротков - свой, привычный, с ним Настя не один пуд соли съела,
десятки запутанных дел вместе размотали, десятки убийц вычислили и отловили.
Юрка - ее друг, давний, добрый и надежный, под его начальством она с
удовольствием будет работать.
Не успела Настя привыкнуть к этой мысли и смириться с
потерей Колобка, как пришло известие: вот-вот личному составу второго отдела
МУРа представят нового руководителя, и это будет отнюдь не подполковник
Коротков.
- Тебе что-нибудь говорит фамилия Афанасьев? - спросил
ее Коротков, жадно глотая горячий кофе, который по издавна сложившейся традиции
обязательно пил по утрам в кабинете Каменской.
- Афанасьев? Распространенная фамилия, - осторожно
ответила Настя, мысленно перебирая всех известных ей людей, носящих такую
фамилию. - Ты кого-то конкретного имеешь в виду?
- Сорок пять лет, закончил юрфак МГУ одновременно с
тобой, - уточнил Юра.
- Афоня?! Не может быть!
- Может, - спокойно подтвердил Короткой.
- Да нет же, Юра, тот Славка Афанасьев, который сo мной
учился, был из Калининграда, туда же и уехал. И вообще, он был такой раздолбай,
из троек не вылезал.
- Подруга, между Калининградом и Москвой Берлинская
стена не стоит и расстояние не миллион парсеков. А что касается учебы, так ты в
университете отличницей была, а толку-то? - ехидно поддел он. - За двадцать лет
любой человек меняется и в худшую сторону, и в лучшую.
Но Настя все еще не верила. Афоня станет ее начальником
вместо Колобка? Да быть такого не может!
Но тем не менее это произошло. Полковника милиций Вячеслава
Михайловича Афанасьева назначили начальником "убойного" отдела. Настю
Каменскую он либо не вспомнил либо не узнал, во всяком случае, общался с ней
новый шeф точно так же, как со всеми остальными сотрудниками и ни разу не дал
понять, что они раньше были знакомы. Настю это более чем устраивало: чем дальше
от начальства, тем лучше. А то начнет еще, пользуясь старым знакомством,
вербовать ее в свои сторонники и через нее пытаться навести в отделе новые
порядки или собирать информацию о подчйненных. Еще чего не хватало!
Через пару недель ей пришлось признать, что Коротков был
прав - за двадцать лет люди и в самом деле меняются до неузнаваемости. Сегодня
в полковнике Афанасьеве трудно было заподозрить троечника Афоню, прогульщика,
бузотера и любителя попить пиво вместо посещения лекции. Афанасьев производил
впечатление крепкого профессионала. Но это был, конечно, не Колобок. Совсем не
Колобок... И к этому тоже нужно было привыкать.
Одним словом, много нового случилось за последнее время в
жизни Насти Каменской. Муж снова убыл за границу, его не будет дома целый
месяц, и она, дабы отвлечься от нервирующей ее ситуации с новым начальником и
новым обликом жилища, решила попробовать научиться готовить. Хоть как-нибудь и
хоть что-нибудь. И психику успокаивает, и для дела полезно. Отныне как только у
нее выдавались свободные полтора-два часа, она брала с полки одну из
многочисленных Лешкиных кулинарных книг и пыталась освоить очередной рецепт.
Нельзя сказать, чтобы у нее здорово получалось, но после нескольких
экспериментов хотя бы в голове стало проясняться, по крайней мере Настя начала
понимать, сколько и как нужно жарить лук, чтобы он приобретал золотистый
оттенок, в чем заключается процесс пассерования и почему он необходим для
приготовления различных соусов, в чем смысл просеивания муки через сито перед
замешиванием теста и для чего нужно внимательно смотреть на часы, когда
отвариваешь кальмаров для салата. "Господи, какой же он умный! - думала она
каждый раз, пытаясь запихнуть в себя малосъедобный результат собственных
кулинарных упражнений и с недоумением вспоминая, каким восхитительным вкусом
обладало это же самое блюдо, когда его готовил Чистяков. - Как много всего он
держит в голове и умеет! Мне никогда этому не научиться".
В это воскресное утро, десятого июня, Настя постановила
освоить изделия из бездрожжевого слоеного теста. Можно было бы, конечно, и
дрожжевым тестом заняться, но тогда пришлось бы идти в магазин за дрожжами, а
идти ей было лень. Просеяв муку, она сделала из нее горку, как было ведено в
книге, положила в углубление на вершине маргарин и принялась меланхолично
рубить все вместе ножом "до получения однородной рассыпчатой массы",
одновременно поглядывая на экран телевизора, висящего на стене на кронштейне.
Это тоже было новшеством, раньше, до ремонта, у них был только один телевизор,
который стоял в комнате, и Настя никак не могла привыкнуть к тому, что теперь
можно одновременно есть и смотреть фильм или интересную программу, не бегая с
тарелками и чашками из кухни в комнату и обратно. И даже ощущала особую
прелесть в том, чтобы послушать новости за утренним кофе.
"Рассыпчатая масса" никак не желала делаться
"однородной", комочки смешанной с маргарином муки все время
оказывались разного размера, но Настю это не смущало. Времени впереди было
достаточно, целый день, по телевизору шел xoроший фильм, торопиться ей некуда,
так что можно мерно стучать ножом по деревянной доске аж до финальных титров.
С размером комочков ей удалось справиться как раз к концу
фильма, и Настя уже приготовилась к очередному ответственному этапу -
смешиванию "однородной массы" с уксусом, когда тренькнул дверной
звонок. На пороге возник Коротков, прикрывшийся от Настиных упреков выражением
глубокой скорби на лице.
- Ты одна?
