- Да что с тобой? - удивился Коротков. - Ты, кажется,
заплакать готова. Из-за чего? Я что-то не так сказал? Не так сделал? Обидел
тебя?
- Нет-нет, - она торопливо натянула на лицо выражение
умиротворенного спокойствия, - это не из-за тебя. Не нравится мне все это.
- Что конкретно? - его голое сразу стал напряженным и
очень "служебным".
- Ну... Янка и все прочее... Юра, ты не думай, я не
любительница посплетничать, и потом, я тоже, знаешь ли, не образец
нравственности. Но Янкины фокусы меня просто из себя выводят! Только вчера она
была такая несчастная, такая убитая, ни с кем не разговаривала, ничего не
хотела, кроме одного: вернуться в Кемерово. А сегодня? Целый день проводит в
обществе чужого мужа, который вообще-то для нее совершенно посторонний, она его
видела-то полтора раза за все время. И не просто целый день проводит, а еще и
возвращаться домой не торопится. Значит, с ним она нашла о чем разговаривать?
Для родного мужа у нее слов не нашлось, а для чужого, выходит, нашлись слова?
Для родного мужа у нее плохое настроение, а для чужого, значит, хорошее
появилось?
- Всякое бывает, - спокойно заметил Юрий. - Может, для
чужого и слова нашлись, и настроение появилось. Почему тебя это так задевает?
- А потому.
Ирина помолчала несколько секунд, пытаясь взять себя в руки.
- Юра, моя жизнь - это длинная история, и сейчас не
время в ней разбираться. Но я тебе могу сказать одно: за Наташу я горло
перегрызу любому. Любому, понимаешь? Если ее счастью и спокойствию будет хоть
что-то угрожать, я ни перед чем не остановлюсь. Мне очень не нравится то, что
происходит между Янкой и Андреем Константиновичем.
- Ирочка, но что такого особенного между ними
происходит? Из того, что ты мне рассказывала, ничего такого не видно. Ну,
провели день вместе, и что? Или ты мне не все сказала?
- Да все я сказала, все! Только я отлично знаю, во что
потом превращаются эти на первый взгляд невинные целые дни, проведенные вместе.
Отлично знаю! И знаю, чем это заканчивается для жен.
- Ладно, не горячись, - взгляд Короткова снова стал
ласковым и теплым. Забудь об этом. В конце концов, у нас с тобой свидание,
правда?
- Правда, - улыбнулась Ира.
- И ты позволишь мне остаться до утра?
- Позволю.
Она снова улыбнулась, на этот раз своим воспоминаниям. Чуть
больше года прошло с того момента, когда она расставалась с человеком, которого
любила, рыдала на плече у Натальи и искренне не представляла, как теперь будет
жить, потому что никогда не сможет разлюбить его и не сможет прикоснуться ни к
кому другому. Чуть больше года. И что же? Она оставляет у себя на ночь мужчину,
которого едва знает. И делает это не от отчаяния, не от плохого настроения, не
от желания кому-то досадить или что-то доказать, а просто потому, что этот
мужчина ей симпатичен, он ей нравится. Она позволяет ему остаться, потому что
сама хочет этого. Мудрая Наташка еще тогда, год назад, предсказывала, что так и
будет, а влюбленная и отчаявшаяся Ира ей не верила. Опять Наташка права
оказалась.
В субботу, шестнадцатого июня, наконец прекратились дожди, и
оба выходных дня простояли теплыми и солнечными. Ирек вздохнул с облегчением.
Он ненавидел дождь. Ненавидел в первую очередь потому, что по улице нужно было
ходить с зонтом, а он совершенно не терпел, когда руки были чем-то заняты. Комфортнее
всего он чувствовал себя, держа руки в карманах куртки. Он, рожденный и
выросший отнюдь не в тропиках , отчего-то любил жару и хорошо ее переносил,
поэтому даже летом, когда воздух порой раскалялся до тридцати градусов, носил
легкие тонкие курточки, короткие, но непременно с карманами.
В Москве ему пришлось трудно. Хозяин по своим каналам сумел
проверить по паспортным данным всех пассажиров мужского пола, улетевших в
Москву после полудня 31 мая, и на подозрении оказались всего трое, подходящие
по внешности и возрасту на роль Юрки Симонова. Старпом, Давая задание все
разузнать про тех троих пассажиров, велел обратиться за помощью к Гоге
Сухумскому, дескать, Гога в Москве сидит, обстановку лучше знает, своих ребят
даст, ведь понятно, что одному Иреку за всеми тремя фигурантами не уследить.
Однако Шаня, отец Ирека, услышав имя Гоги Сухумского, рассвирепел и
строго-настрого запретил сыну контактировать с ним. Крысятником назвал. Ирек в
воровских законах не очень-то разбирается, так, основы кое-какие знает, но чтоб
глубоко, душой понимать этого не было. Крысятники - те, кто ворует у своих, это
он знал, а вот что за история случилась с Гогой и почему батя так его
ненавидит, оставалось для него загадкой. Впрочем, и загадкой-то это назвать
трудно, у загадки есть разгадка, а тут? Гадай - не гадай, все одно толку не
будет. Тут уж или знать точно, или из головы выбросить и забыть. Ирек предпочел
второе. Просто принял к сведению, что батя Гогу ненавидит, и сделал вывод,
согласно которому ежели он выполнит указание Старпома и обратится к Гоге за
помощью, батя его уроет. Вот так, без лишних слов. Теперь следовало решить,
кого нужно бояться больше, батю или Старпома. Батя - он ближе, конечно, да и
родная кровь, как-никак, однако же Старпом сидит повыше, глядит подальше и
знает побольше. Если батю ослушаться, он, может, и не узнает никогда, а если
пойти поперек Старпома, то шансов выжить останется немного. Старпом
неподчинения и нелояльности не прощает, это всем известно.
И Ирек пошел по самому простому пути - сдал батю. Обратился
к Старпому и поведал, горестно вздыхая, о своей проблеме.
- Хорошо, что ты мне сказал, - одобрительно кивнул
Старпом. - Я не знал, что у Шани проблемы с Гогой. ну что ж... Шаня, конечно,
вор не настоящий. Настоящий вор не должен иметь семью, а Шаня от тебя
отказаться не сумел. Пытался, я знаю, из семьи ушел. К матери твоей не
вернулся. А с тобой расстаться так и не смог. Поэтому ему в коронации отказали.
Но он нашему делу предан, он честный вор, поэтому я хочу проявить уважение к
его чувствам. Если у него есть претензии к Гоге Сухумскому, я буду с этим
считаться. В Москве пойдешь к Захару, я предупрежу его, он поможет.
Ирек вздохнул с облегчением и решил, что все трудности
позади, тем более что когда он назвал кличку Захарa бате, тот ничего плохого не
сказал, только тонко улыбнулся. Однако на деле оказалось не так все гладко. К
тому моменту, когда Ирек прибыл в Москву и явился пред светлые очи Захара, тому
уже никому не ведомыми путями донесли, что первоначально собирались просить о
помощи Гогу Сухумского. Захар почувствовал себя оскорбленным, его отодвинули и
поставили вторым номером, сделали запасным вариантом. И кто? Старпом! Шишка на
ровном месте! Но оставлять без помощи человека, которого к нему за этой самой
помощью прислали, он не осмелился. Воровское братство - крепкое, и информация в
нем поставлена - милиция отдыхать может. Завтра же всем станет известно, что
вор в законе Захар не протянул руку помощи другому вору. Поэтому Захар не
отказал напрямую, нет, даже наоборот, Ирек просил трех человек - дал шесть. Но
каких! Совершенно отмороженных. Разговаривают только распальцовкой, строят из
себя крутых, раскатывают на джипах, а толку с них - как с козла молока.
Фигуранты, скорее всего, не бандиты, то есть ходят в приличные места и общаются
с цивильными людьми. Чтобы собирать о них информацию, надо соответствовать. А
чему эти отморозки могут соответствовать? Да с ними разговаривать никто не
станет. Они же ни вопрос сформулировать, ни ответ понять не смогут.
