Хозяева рецидивиста Шани узнали о загадочном незнакомце
слишком поздно, дня через три после того, как он окончательно убыл из Камышова.
Тут же послали в город своих людей, в том числе и Ирека. Сведения получили
противоречивые. То есть все сходилось - и время приезда незнакомца, и время его
отъезда, и куда ходил, и с кем встречался, и кому сколько и за что платил. Не
сходилось одно: внешность. Как будто у него и вовсе никакого лица не было. Одни
утверждали, что был он сух лицом и горбонос, похож на кавказца, только что не
чернявый, другие - что рожа у него типично славянская и носик пуговкой, третьи
же описывали таинственного графа Монте-Кристо как писаного Красавца с
правильными классическими чертами. Да и с прической не все ладилось, хотя цвет
волос всеми опрошенными ыл указан как темно-русый, но одни говорили, что носит
он их на косой пробор, другие же - что зачесывает назад.
Докладывать хозяину доверили Иреку - как-никак сын человека,
приближенного к руководству, если что не так - ему меньше других достанется.
Бывать в доме у хозяина Ирек любил и не любил одновременно. Любил - потому что
кругом чувствовался запах денег, и запах этот сладко будоражил и обрисовывал
главную цель жизни: заработать столько же, чтобы жить не хуже. А может, и
лучше. Это было совсем не то же самое, что видеть роскошные особняки в кино или
по телику. Те, экранные, особняки принадлежали ненастоящим героям, которых в
жизни, может, и не было никогда, а этот, хозяйский, - вот он, его можно
потрогать, ходить по нему, сидеть в кресле перед камином. Коль есть в России
люди, которым это доступно, то почему он, Ирек, не может оказаться в их числе?
А не любил он здесь бывать именно потому, что начинал остро ощущать свою
мелкость и отставленность от всей этой роскоши на дальнюю-дальнюю дистанцию.
Поручения хозяин обычно передавал через Шаню, а вот отчет всегда хотел
выслушать лично. И каждый раз, приезжая с отчетом и переступая по ступенькам
высокой лестницы, двумя полукружиями сбегающей на землю, Ирек испытывал чувство
вожделения и униженности. Он страстно хотел такого же богатства и в то же время
ясно понимал, что если оно и будет, то очень и очень не скоро, а то и вовсе
никогда. Кто он? Пешка, шестерка, мальчик на побегушках. И самое главное - он
неудачник, невезучий и потому бесперспективный.
Ирек точно знал, что хозяин - не самый главный, что есть и
поглавнее его, а значит, и побогаче. Того, главного, он никогда не видел и
называл его про себя боссом, а этого - хозяином, хотя были у него не только имя
и отчество, но даже и фамилия, и кликуха, или, как говорят в их среде, погоняло
- Старпом. В отличие от Шанькина-старшего кличка хозяина была образована не от
фамилии, а произошла от давнего случая, когда человек этот при расправе с
нелояльными членами группировки поразил своих под ельников неожиданной
жестокостью и прямо-таки иезуитским коварством.
- Ты не человек, - одобрительно сказал тогда ему
кто-то, - ты - дьявол.
- Так высоко я не замахиваюсь, - со скромной улыбкой
ответил он. - Я, конечно, не дьявол, но я его старший помощник.
С тех пор и пошло - Старпом, старший помощник, значит.
- Гримируется, сука, - процедил сквозь зубы Старпом,
ыслушав доклад Ирека. - Рост и фигуру не спрячешь, поэтому их все описывают
одинаково. А рожу и прическу меняет, как артист. Ну-ка давай еще раз по датам
пройдемся.
Ирек снова открыл блокнотик. Первое появление зафиксировано
в понедельник, двадцать восьмого мая. Далее - по дням и часам: куда, к кому, с
какой просьбой. Последний визит - тридцать первого мая, в четверг, в десять
утра. После десяти тридцати его в Камышове никто больше не видел.
- Жил он где? В частном секторе? С хозяевами
поговорили? - нетерпеливо спросил Старпом.
- Он в Камышове не останавливался. Приезжал каждый день
на машине, потом уезжал. Мы по ближайшим населенным пунктам пошустрили -
ничего, видно, где-то вдалеке осел, - пояснил Ирек.
- Машина? - задал следующий короткий вопрос Старпом.
- Темно-синяя "Нива".
- Номер?
- Никто не записал. Ни к чему было, внимания не
обратили.
- Неделовые контакты?
- Сведений нет, - Ирек старался отвечать коротко и
точно, он знал, что хозяин не любит длинных фраз и бессмысленных слов, лишенных
информационной нагрузки.
- Должны быть. - Взгляд Старпома стал тяжелым и словно
придавил Ирека к месту. - Обязательно должны быть. Откуда он мог узнать про
девчонку? Только от кого-то из местных. Кто-то держит его в курсе, кто-то из
камышовских с ним общается. И тот, кого мы ищем, непременно должен ыл вступить
с ним в контакт, когда приехал. Ты что-то упустил, парень, не все сведения собрал.
- Я выяснил все, что можно, - упрямо возразил Ирек. -
Вы же сами видите, он очень осторожен. Даже внешность меняет. Не такой он
дурак, чтобы идти в гости к своему приятелю, через час весь город будет об этом
знать. Если такой приятель есть, то он, скорее всего, сам выезжал на встречу,
куда-нибудь за пределы Камышова.
Ему было очень страшно, возражать хозяину - большой риск, но
Ирек изо всех сил боролся со своим клеймом неудачника, стараясь переломить
привычный ход событий, в результате которого его снова не похвалят, а только
укоризненно покачают головой, мол, сынок у Шани - как талисман невезения, куда
его ни пошлешь - там всегда облом случается. И не оттого, что глупый или
неумелый, просто судьбой так отмечен.
- Дело говоришь, - кивнул Старпом. - Отвык я от
маленьких городков, не учел. А ты молодец, зубы показываешь, сразу не сдаешься.
Значит, так. Поедешь в аэропорт, найдешь там Блинова, скажешь, что от меня с
поручением. Он тебе поможет. Проверишь регистрацию на все московские рейсы,
вылетевшие тридцать первого мая после полудня.
- А кого искать?
- Никого. Если бы я знал, кого искать, ты бы сейчас тут
не сидел передо мной. Выпишешь всех мужчин с номерами паспортов. Принесешь
сюда. Всё, парень, свободен.
* * *
С тестом Настя Каменская по неопытности промахнулась.
Во-первых, оно оказалось слишком рассыпчатым, и слепленные ею пирожки с мясом
разваливались прямо в руках. А во-вторых, его оказалось слишком много даже для
оголодавшего Короткова, который в воскресенье съел сколько смог и еще с собой унес
целый пакет, но все равно пирожков осталось больше, чем нужно для скромного
ужина одинокой женщине. Самое обидное, что получились они вкусными, и
выбрасывать было жалко.
В понедельник с утра Настя, давясь, впихнула в себя еще
пирожкoв, которыми до отвращения объелась накануне, и содрогнулась от ужаса,
представив, что придется доедать их вечером. Даже самое вкусное блюдо нельзя
есть в таких количествах без риска заработать идиосинкразию на много лет
вперед! Нет, вечером она, пожалуй, этого уже не вынесет. Решительно завернув
оставшиеся пирожки в пакет, она сунула их в большую сумку, чтобы угостить ребят
на работе. Она свое отмучилась, теперь их очередь.
