Водитель - небритый парень лет тридцати - слушал радио и
разгадывал кроссворды, которых у него было много, целая книжечка.
- Вот и я!
Настя распахнула заднюю дверь и забралась в салон. Водитель
нехотя оторвался от увлекательного занятия, бросил сборник кроссвордов и ручку
на пассажирское сиденье, потом обернулся и с любопытством взглянул на нее.
- Извините, а вы что, на Петровке работаете?
- Увы, - неопределенно ответила Настя, не желая
вдаваться в подробности. Поди пойми, что это означает: "увы, да" или
"увы, нет".
- Может, вы знаете это слово, - он потянулся за
книжечкой, поискал глазами нужное место. - Вот: специальный термин,
используемый в английском языке в качестве союза "и". Девять букв,
вторая "м", шестая "с". Не знаете, случайно?
- Амперсенд, - рассеянно бросила она, доставая из сумки
блокнот, куда успела быстренько выписать кое-какие сведения из материалов о
новом убийстве.
- О! Точно! Подходит, - водитель радостно вписывал
буквы в клеточки. - Ну все, полегчало. А то мне это слово за последнюю неделю
уже в третий раз встречается. Новое какое-то, раньше его в кроссвордах не было.
- Там же сзади ответы есть, - удивилась Настя его
недогадливости,- взяли бы да посмотрели, чего мучиться. Водитель расхохотался.
- В самую точку зрите! Я раньше всегда подсматривал,
когда что-то не получалось. А потом дочка увидела, как я в конец заглядываю, и
сказала, что это нечестно. Теперь она из всех моих сборников последние страницы
выдирает и к себе под матрасик прячет. Восемь лет всего, а уже принципиальная.
Куда едем?
Она назвала адрес и уткнулась в блокнот. Гелий Григорьевич
Ремис, уроженец города Харабали Астраханской области, тридцати пяти лет от
роду, прописан в Москве по адресу... реально проживает на Вагоноремонтной
улице, где снимает квартиру. Женат, но с женой не живет уже давно, официально
брак не расторгнут. Жена ничего о делах мужа сказать не может, не видела его
около года. Очень религиозен (об этом сказали соседи по дому, которых успели
отловить и опросить с утра), ежедневно посещает храм. В. быту тихий и скромный,
шумных компаний к себе не водит, и пьяным его тоже никто не видел. Работает
вроде бы переводчиком, по крайней мере он сам так говорил, проверить пока не
успели. Тело обнаружили в пять утра в незапертом подвале жилого дома, куда
местные бомжи забрели поспать.
Интересно, где находится эта Вагоноремонтная улица? Водитель
наверняка знает, надо у него спросить.
- На Севере, почти у самой Кольцевой, - тут же
отозвался любитель кроссвордов. - А что, туда тоже надо?
- Еще не знаю, посмотрим. Если время будет - заедем,
хорошо?
- Легко! Мне-то что, деньги ваши.
Несмотря на утренние горькие, как стрихнин, пилюли, день в
целом складывался на редкость удачно. Ни одна из запланированных встреч не была
сорвана (что уже само по себе удивительно), никто не опоздал, не заболел и не
отказался разговаривать с Настей, что было еще более странным и непохожим на
обычный порядок вещей. Пессимистично настроенная Настя каждую минуту ждала
какого-нибудь подвоха, который непременно должен случиться и свести "на
нет" все ее усилия по раскрытию одновременно двух преступлений. Она по
опыту знала, что заниматься нужно только чем-то одним, тогда будет толк, а если
распыляться и пытаться делать несколько дел одновременно, то завалишь все, что
делаешь сам, плюс все, что делают твои коллеги. Но знание того, как сделать
лучше, редко находит себе применение в жестких условиях реальности, когда
количество преступлений всегда превышает возможности личного состава.
Подвох пока не случился. Настя добросовестно занесла в
блокнот еще несколько имен: этим людям либо давали прочесть рукопись Нильского,
либо пересказывали ее содержание. Разумеется, смешно было бы надеяться, что в
этом списке появится имя Евгения Фетисова, на это, собственно, никто и не
рассчитывал. Но фамилия депутата могла всплыть при дальнейших опросах людей из
списка, ведь они тоже могли дать кому-то прочесть роман или рассказать его
интригу.
Что же касается проверки алиби Антона Плешакова, то здесь,
несмотря на состоявшиеся встречи, сдвигов пока не было, и в списке нераскрытых
убийств, к которым мог оказаться причастен член группировки Валеры Липецкого,
по-прежнему оставались три незачеркнутые строчки.
Настя посмотрела на часы. Половина восьмого. Юрка отпустил
ее в надежде на то, что она успеет купить продукты и приготовить ужин. Успеет,
конечно, если поедет домой прямо сейчас, Коротков ведь раньше десяти - половины
одиннадцатого с работы не уходит. Но ведь есть еще убитый Гелий Григорьевич
Ремис, и завтра Афоня обязательно спросит ее, что сделано... А не сделано
ничего. Она даже с розыскниками из Северного округа не встретилась.
- Теперь куда? - нетерпеливо спросил водитель. Она даже
не заметила, что давно уже сидит в машине.
- На Вагоноремонтную, - решительно скомандовала Настя.
Утром, когда оперативники после осмотра места происшествия и
трупа установили место жительства Ремиса, большинство соседей погибшего убежало
на работу. Сейчас все они должны уже быть дома.
* * *
В восемь вечера лестничная клетка была наполнена самыми
разнообразными запахами - в каждой кухне готовили ужин. Настя без труда
различила жареную картошку, мясо с чесноком и пригоревшую молочную кашу. И
только тут поняла, насколько голодна, ведь за всеми сегодняшними разъездами она
забыла пообедать, и единственное, что ей удалось перехватить, это несколько
глотков воды из бутылки в кабинете Короткова.
Она постояла немного на площадке, оглядываясь. Четыре
квартиры. Вот в этой жил Ремис, здесь уже побывали оперативники вместе со
следователем, о чем красноречиво свидетельствует полоска бумаги с печатью и
подписью. Настя покрутила головой, несколько раз мелко вдохнула, втягивая носом
воздух. Пригоревшей молочной кашкой тянет из квартиры справа. Там, наверное, маленький
ребенок. Почему-то ей показалось, что если Гелий Ремис действительно был
набожным человеком, то общался он скорее с семьей, в которой есть маленькие
дети, нежели с занятыми бизнесом или, как теперь модно говорить,
"продвинутыми" соседями. Если, конечно, он вообще с кем-то общался.
Ей открыла миловидная женщина лет тридцати, поверх брюк и
легкой маечки повязан вышитый льняной фартук, весь в пятнах и потеках. Из
комнат доносился звук включенного телевизора и детский визг, причем, как Насте
показалось, голос был не один.
- Я из уголовного розыска, - начала было Настя.
- Да-да, - торопливо кивнула женщина, - ко мне уже
утром приходили. Какой ужас! Ну кому Гелик мог помешать? Такой добрый, тихий,
слова худого никому не сказал, в бога верил. Детей любил очень, все переживал,
что своих нет, так моих баловал, буквально с рук не спускал...
