В середине дня позвонил Зарубин и попросил продиктовать ее
электронный адрес.
- Фотки Симонова я достал, тут есть компьютер со
сканером, я их сейчас отсканирую и тебе зашлю, - сказал он. - Через полчаса
получишь. Черт возьми, приятно жить в век технического прогресса.
Сгорая от нетерпения, Настя быстро завершила очередной
разговор, на этот раз с официантом ресторана, где во время совершения одного из
убийств якобы проводил время Плешаков. Официант Плешакова вспомнил с трудом -
гуляла большая компания - и не мог с точностью сказать, был ли Антон все время
в ресторане или отлучался. И снова ей не удалось зачеркнуть очередную строчку в
списке.
Вернувшись на Петровку, она помчалась прямо к Короткову с
требованием немедленно найти компьютер с выходом в Интернет. Когда такой
компьютер был найден, она посмотрела свою электронную почту, обнаружила
послание от Зарубина, распечатала фотографии, схватила папку, в которой лежали
снимки убитого Ремиса и побежала к экспертам советоваться. У экспертов была
запарка, как, впрочем, и всегда, но они сумели уделить ей ровно три минуты,
чтобы выслушать и ответить: "Поезжай на "Войковскую", там это
умеют делать быстро".
Неподалеку от станции метро "Войковская", на улице
Зои и Александра Космодемьянских располагался Экспертно-криминалистический
центр МВД. Никакого постановления о проведении экспертизы у Насти не было, она
считала преждевременным морочить следователю голову своими призрачными
догадками, основанными только на одном-единственном (и то пока не проверенном)
факте поездки Ремиса в Камышов. Эксперт, с которым она разговаривала на
Петровке, пообещал организовать звоночек в ЭКЦ, чтобы ей там "все сделали
по дружбе". Обещание свое он сдержал. Настю, конечно, не ждали как
дорогого гостя, но к просьбе ее отнеслись вполне благосклонно, при помощи сканера
загнали оба комплекта фотографий в компьютер и велели подождать.
Через какое-то время сидевшая за компьютером женщина лет
сорока пяти со сварливым лицом и неожиданно мягким голосом обернулась и кивнула
ей: мол, подходи.
- Это разные люди, - уверенно заявила она. - Даже с
учетом возможной пластики. Они одного роста и практически одинакового
телосложения, но форма черепа у них разная. Нет совпадений ни по одному
параметру, который учитывается при идентификации.
Уф! Хорошо, что она не поделилась своими соображениями ни со
следователем, ведущим дело об убийстве Гелия Ремиса, ни с Афоней. Но обидно...
Так красиво все складывалось!
По дороге на Петровку Настя мучительно пыталась придумать
какую-нибудь правдоподобную историю о том, как двое незнакомых друг с другом
мужчин примерно одного возраста, роста и телосложения одновременно оказались в
мало кому известном городке Камышове и с одной и той же целью: помочь женщине,
потерявшей всех близких. Не исключено, что и женщина одна и та же. Во всяком
случае, Сережа Зарубин, которого она попросила это проверить, сказал, что
подобные трагические обстоятельства сложились толйсо у Клавдии Савельевны
Симоновой, о других похожих ситуациях в камышовской милиции не знают.
История, отвечавшая требованиям жизненного правдоподобия, у
Насти никак не складывалась, и ей пришлось сделать вывод о том, что Ремис был
знаком с Симоновым и ездил туда по его просьбе. Симонов действительно не погиб,
но соваться в родной город не посмел и послал приятеля организовать помощь
матери. Никаких двух мужчин не было, был всего один - Гелий Ремис. Но его
появление не осталось незамеченным братвой Богомольца, и поскольку незнакомца
никто не опознал, был сделан вывод о пластической операции. Логический ряд
простой и безупречный: кто будет так истово заботиться об одинокой женщине и о
памятнике ее недавно погибшей дочери? Конечно, только сын и брат, больше
некому. А почему его никто не узнал в Камышове? А потому, что пластику сделал.
Все понятно.
При таком раскладе у Симонова вполне может быть неизмененная
внешность, а слухи о пластической операции - результат логических построений
кемеровских бандитов. Если бы у него было новое лицо, он не побоялся бы ехать в
Камышов сам и не стал бы привлекать к этому делу Гелия Ремиса. А люди
Богомольца приняли Ремиса за Симонова, выследили и убили. Тогда все сходится.
Теперь встает вопрос: а надо ли искать этого Симонова? Сам
он, судя по всему, ничего противоправного не совершил, никого не убил. Правда,
его имя всплыло гораздо раньше и связано с именами Руслана Нильского (см. дело
об убийстве Тимура Инджия) и Петра Степановича Дыбейко (см. дело об убийстве
Антона Плешакова), а теперь еще и с именем Гелия Ремиса, так что глупо
отмахиваться от этого и закрывать глаза...
Чем ближе подходила она к зданию на Петровке, тем четче
вырисовывалась схема. Нильский - Богомолец, Плешаков и Дыбейко - Валера
Липецкий. Это два луча, исходящие из одной точки под названием "Юрий
Симонов". Симонов чем-то страшно провинился перед командой Богомольца, но,
поскольку сам он ни с какой криминальной структурой не связан, к кому он мог
обратиться за помощью? Уж понятно, что не к милиции, ведь провинность перед
Богомольцем наверняка карается Уголовным кодексом. Значит, к кому? К человеку,
которого он давно знает. К человеку, имеющему хорошие связи в преступном мире.
К человеку, у которого есть реальные возможности помочь. К Петру Степановичу
Дыбейко, своему земляку.
А что должен сделать в ответ Петр Степанович? Разумеется,
взять под крыло и помочь. Но не безвозмездно. Откуда у Симонова деньги на
обустройство новой жизни? Даже если он не делал пластическую операцию, ему
пришлось платить за новый комплект документов. Трудно предположить, что он
живет со старым паспортом, нигде не прописанный и не зарегистрированный, на
птичьих правах, ежедневно подвергая себя риску подвернуться под какую-нибудь
проверку. В таких условиях он мог бы жить и без посторонней помощи. Если он
обратился к Дыбейко, стало быть, хотел для себя участи более стабильной,
безопасной и благополучной. И ежели добрый дядя Петр Степанович ему все это
обеспечил, то за что? За какую мзду? На каких условиях? Эх, знать бы точно,
делал Симонов пластику или нет! Хорошая операция стоит очень дорого, и если
Валера Липецкий дал команду все это устроить для Симонова и оплатить, то, надо полагать,
планы у него в отношении бывшего взрывника-шахтера были серьезными.
Нет, все-таки Симонов должен был позаботиться об изменении
внешности, документы документами, а бьют, как говорится в старом анекдоте, по
роже, а не по паспорту. Где гарантия, что люди Богомольца не обзавелись его
фотографиями и не ищут его по всем улицам всех городов России? Нет такой
гарантии. Воровское братство крепкое, и информационные связи в нем отлажены -
милиция только от зависти вздыхать может. Как только кто Симонова увидит -
через час Богомолец об этом узнает, это и к гадалке не ходи. Но если Симонов
сделал операцию, то почему сам не поехал в Камышов, почему послал вместо себя
Ремиса? Боялся, что мать узнает? Возможно. Недаром же говорят, что матери
узнают своих детей не глазами, а сердцем. И потом, есть еще голос, манера
говорить, привычные жесты, мимика, походка. Однако Сережа Зарубин утверждает,
что незнакомец, приезжавший в город в конце мая, к Клавдии Савельевне не
заходил, с ней не разговаривал и не встречался. Так мог бы повести себя только
сын, опасающийся разоблачения. Ремису-то чего бояться? Его Клавдия Савельевна
никогда прежде не видела. Зашел бы, поговорил с одинокой женщиной, спросил,
какие у нее нужды, чем помочь... А он все сделал сам, распорядился, деньги оставил
и уехал. Очень похоже на Симонова. Выходит, Ремис оказался в Камышове в это же
время совершенно случайно? И цель его поездки тоже совершенно случайно
оказалась такой же, как у Симонова? И тип внешности у них одинаковый тоже
случайно?
