Едва он коснулся ее губ, как в комнату вбежали дети.
– Мама…
– Так нельзя, – спокойно и твердо сказал Леандр. – Оба выйдите за дверь, досчитайте до тридцати, потом постучитесь в дверь. Вы войдете тогда, когда получите на это разрешение.
Лица детей вытянулись. Бастьен сердито набычился, Роузи была готова заплакать. Однако они вышли и закрыли за собой дверь.
– Леандр… – нерешительно начала Джудит. Но он был непреклонен.
– Мы женаты и не можем позволить детям врываться к нам в комнату, когда им этого захочется, если ты только не хочешь, чтобы они увидели больше, чем нужно в этом возрасте.
Она покраснела.
– Вряд ли они станут врываться к нам в спальню…
– Мне кажется, они успели привыкнуть запросто входить в твою комнату, когда им вздумается. – В его глазах мелькнул опасный огонек. – А с чего ты взяла, что я собираюсь ограничиться постелью для минут интимной близости?
Не успела она ответить на этот смутивший ее вопрос, как в дверь тихо постучали.
– Войдите, – сказал Леандр.
Дети осторожно вошли в комнату. Бастьен сердито посмотрел на взрослых, Роузи обиженно потупилась. Джудит хотелось обнять их обоих, но она знала, что сейчас нельзя.
– Ну, как вам понравился ваш новый дом, вернее, один из них? – улыбнулся Леандр.
Роузи молча смотрела на свои тапочки.
– Он отвратителен, – сердито сказал Бастьен, явно имея в виду не только дом.
Леандр украдкой жалобно посмотрел на Джудит, словно прося помощи, но та невозмутимо пожала плечами – сам заварил кашу, сам и расхлебывай. Детей воспитывать не так просто, как кажется.
Леандр сел на стул и спокойно сказал:
– Бастьен и Роузи, пожалуйста, подойдите ко мне.
Дети нехотя подошли к нему, волоча ноги, словно к ним были привязаны тяжелые гири.
– Я знаю, вам обоим обидно, что я сделал вам замечание, но вы должны понимать, что у нас у всех теперь начинается другая, новая жизнь. Когда умер ваш отец, мама целиком и полностью стала принадлежать вам, но теперь есть я, и мне тоже требуется внимание вашей мамы. Я хочу иногда целоваться с ней, как это делают все супружеские пары. Вот почему вы не должны врываться в комнату без стука. Вы также должны помнить, что у вашей мамы и у меня могут быть взрослые гости, и тогда вы не должны нам мешать.
Бастьен поднял все еще сердитые глаза.
– Мне больше нравится в деревне, дома. Я жалею, что мы уехали.
– Тогда нам придется постараться сделать так, чтобы тебе понравилось здесь, – весело сказал Леандр. – Чего тебе здесь не хватает?
Было совершенно очевидно, что Бастьен не готов ответить.
– А мне здесь нравится, папа Леандр, – застенчиво пробормотала Роузи.
Но Бастьен не хотел идти на уступки.
– Я думаю, это несправедливо, – сказал он.
– Что именно?
– Ты сказал, что мне запрещено ездить верхом до тех пор, пока мы не приедем в Темпл-Ноллис, но мы не доберемся туда и через месяц!
– Ах вот в чем дело, – облегченно вздохнул Леандр. – Вообще-то я намерен добраться туда к Рождеству, но в твоих словах есть зерно истины. Бастьен, впредь всегда обсуждай со мной все, что кажется тебе несправедливым или неразрешимым, и никогда не таи обиду в душе. Как же надо поступить, чтобы все было по-справедливому?
Удивленный словами Леандра, Бастьен в первый раз посмотрел ему в глаза.
– Сколько дней у нас ушло бы на дорогу в Темпл-Ноллис, папа?
– Дня четыре, наверное.
– Сегодня четвертый день, – сказал Бастьен, быстро подсчитав что-то в уме.
– Ну хорошо, если твоя мама согласна, мы завтра же возобновим занятия верховой ездой.
Леандр и Бастьен, не сговариваясь, одновременно посмотрели на Джудит.
– Такое решение кажется мне вполне справедливым, – торжественно кивнула она.
Дети радостно завопили.
– Ну а теперь скажите, что вы действительно думаете о вашем новом доме, – попросил их Леандр. – Мы с мамой сошлись во мнении, что он уродлив и старомоден, так что вам не надо скрывать свои чувства.
– Мне нравятся перила, – хихикнула Роузи.
– Лошадь-качалка – вот это да! – добавил Бастьен.
– Я ее помню, – улыбнулся Леандр. – Алые поводья и стремена.
– Никаких поводьев и стремян уже нет.
– Мама! – Роузи внезапно вспомнила причину, по которой они искали мать. – Бастьен не дает мне садиться на лошадь после того, как я с нее упала!
– Мне же и попадет, если ты ушибешься, дурочка!
Джудит тут же поспешила утихомирить детей, нежно обняв их обоих.
– Тише, тише! Если мы найдем какие-нибудь поводья и стремена, ты больше не упадешь с лошадки, Роузи. А если мы найдем тебе, Бастьен, компаньона, ты разделишь с ним ответственность за сестру.
– Ты снова будешь с нами? – обрадовался Бастьен.
Джудит взглянула на мужа, но потом решила, что настала ее очередь «расхлебывать заваренную кашу».
– Дорогие мои, лорд Чаррингтон уже сказал, что теперь все будет немного по-другому. У нас еще будет много времени для совместных игр, прогулок и чтения книг. К тому же у вас теперь есть не только я, но и папа Леандр. Но теперь у меня много новых обязанностей, и в некоторых случаях меня заменят Бетти и Джордж. Они присмотрят за вами.
Дети задумались. Но потом Роузи сказала:
– С Бетти интересно.
– С Джорджем тоже, – присоединился к сестре Бастьен. – Он умеет боксировать, и ему нравится Блюхер.
– Оба, или один из них, могут присматривать за вами, когда мы с мамой будем заняты, – вмешался Леандр. – Уверен, они оба отлично знают Лондон. Во всяком случае, лучше нас с мамой. А теперь пора обедать. Что-то вы оба грязные. Почему бы вам не умыться? Вы знаете, как звонить слугам?
Дети кивнули.
– Тогда ступайте.
Когда дети ушли, Леандр грустно повернулся к жене:
– Признаться, я никогда не думал, что они станут обижаться на меня.
– Удар по твоему самолюбию? Извини, это, разумеется, несправедливо. Перемены в их жизни неизбежно приводят к некоторым недоразумениям. Боюсь, они возложили всю вину за них именно на тебя.
– Ну, с этим я справлюсь. Это только закалит меня перед боем за Темпл-Ноллис. Мне не нравится, когда они скрытничают, осторожничают со мной, словно я того и гляди превращусь в двухголовое чудовище. Но я не могу всегда потакать их желаниям. Это было бы глупо.
