Серена ждала, что он тут же бросится в любовную атаку, может быть, начнет сразу раздевать ее. Но Френсис, однако, ничего не предпринимал, так что она отправилась в соседнюю комнату, чтобы раздеться, и позвала служанку помочь ей подготовиться ко сну.
Женщина просто жаждала, чтобы он занялся с ней любовью, потому что чувствовала, как к ней возвращается ее прежняя нервозность. Она уже поняла, что Френсиса разочаровало ее поведение в брачную ночь. К несчастью, женщина не была уверена, что сможет здесь что-либо исправить. Она смогла бы, конечно, изобразить страсть, извиваться и стонать, чтобы утешить его, но это казалось ей таким глупым обманом.
Когда служанка закончила свою работу, Серена поизучала себя в зеркале. Ну, теперь у нее хотя бы новая ночная рубашка, купленная в магазине готового платья. Правда, она не представляла собой ничего особенного, лучшие вещи были только заказаны, но была из более тонкой ткани, чем та, которую она носила раньше, и мило отделана кружевом и ленточками у горловины и на рукавах.
Дверь открылась, и вошел Френсис. Серена постаралась не выказать своего удивления. Несмотря на его доброту, всякий раз, когда он совершал что-то неожиданное, она напрягалась, словно ждала неприятностей. Это было несправедливо по отношению к нему.
Он был одет, как и прежде, но, вероятно, побывал в своей комнате, потому что держал в руке рюмку с бренди. Он взглянул на нее, и под его взглядом Серене стало не по себе. Серена попыталась убедить себя, что во всем виновата ее дурацкая чувствительность, но не сумела.
Что-то было не так.
Служанка уже расчесала ей волосы, но Серена так и осталась перед трюмо и снова взяла в руки щетку, лихорадочно соображая, как бы прервать это тягостное молчание.
— Вы упомянули Бет Арден, — вспомнила она наконец. — Вы имели в виду Бет Эрмитидж?
Он подошел, взял у нее из рук щетку и начал сам расчесывать ее.
— Да, так ее звали раньше. Ее муж — мой друг.
Нежность Френсиса совершенно не вязалась с его внутренним напряжением.
— Неужели я увижу ее?
— Вне всякого сомнения.
Мрачный тон высказанных слов нельзя было проигнорировать.
— А вы этого не одобряете, милорд?
Френсис глубоко вздохнул.
— Серена, прекрати смотреть на меня, как щенок, который так и ожидает пинка. Даже если бы я решил удержать тебя и Бет от встречи, она бы оторвала мне голову.
Занервничав из-за его злости, Серена быстро спросила:
— А кто такие Шалопаи, которых вы упомянули? Все это прозвучало слишком грозно.
— О, это не так, правда.
Несмотря на напряжение, он по-прежнему медленно и нежно водил щеткой по ее волосам.
— Будучи школьниками, мы объединились, чтобы единым фронтом выступать против всевозможных задир. А теперь мы просто друзья. Если у кого-то из нас проблема, он знает, что всегда может обратиться к остальным за помощью. Николас был нашим вожаком, так вот, когда Николас женился, то объявил, что жены тоже становятся членами группы. Теперь к нам присоединилась жена Николаса Элеонора, жена Люсьена Бет и жена Леандера, которую я еще не видел. И, вероятно, Бланш.
Серена тут же подхватила брошенную наживку:
— Почему это «вероятно, Бланш»? Неужели чью-то жену так и не приняли?
Френсис еще несколько раз провел щеткой по ее волосам, прежде чем ответил:
— Бланш Хардкасл — любовница, а не жена. Он отшвырнул щетку и отошел.
— Николас шею бы мне свернул. Конечно же, она самый настоящий Шалопай.
В волнении Серена стала заплетать косы, все еще наблюдая за ним в зеркало.
— А я? Меня приняли бы в Шалопаи в качестве вашей любовницы?
— Да. Хотя я не знаю, что бы произошло, если бы я женился.
Френсис без остановки мерил шагами комнату. Серена повернулась и изумленно взглянула на него, почувствовав подступающую дурноту.
— Вы собирались жениться?
Он замер и взглянул на нее.
— Мужчина в моем положении обязан жениться.
— Я имею в виду, вы собирались жениться в ближайшем будущем?
Серена подумала, что Френсис не ответит, но он вздохнул и сказал:
— Все равно пойдут сплетни, так что лучше тебе узнать об этом от меня. Я собирался сделать предложение леди Анне Пекворт.
Серене показалось, будто ее ударили прямо в живот. А она даже ни разу не подумала об этой возможности.
— О, Френсис, мне так жаль.
— Я уже просил тебя оставить эти причитания.
— Но…
— Перестань. Дело сделано. А леди Анна скоро найдет себе другого мужа. Она дочь герцога, и за ней дают огромное приданое.
Серена вновь повернулась к зеркалу, но почти ничего не видела из-за подступивших к глазам слез. Как же ей вынести все это? Она еще раз повторила про себя: «Мне так жаль» — и машинально продолжала плести косу. Женщина увидела, как Френсис залпом осушил свою рюмку.
Серена устало поднялась и двинулась в спальню. Френсис загородил ей дорогу. Она попыталась не сердиться, несмотря на то что он взглядом шарил по ней — в конце концов это его право, — но сегодня ей очень не нравилось выражение его глаз.
— Ты выглядишь словно школьница, — сказал Френсис вдруг.
Серена оглянулась на себя в зеркало, и ее сердце дрогнуло. Он был прав. Теперь она поняла, почему ей понравилась в магазине эта ночная рубашка. Просто она напомнила ей те, которые она носила в школе мисс Мэллори.
И зачем она только в довершение этой глупости заплела детские косички? Может быть, так на нее повлиял разговор о Бет Эрмитидж? Именно так они и выглядели, когда сидели по ночам на кровати, разделяя девичьи тайны и надежды…
— Извини, — пробормотала она и поспешила к туалетному столику, чтобы снова распустить волосы. Ее руки и губы заметно дрожали. Вот она и разозлила его… а ведь он был так добр к ней. К тому же Серена уничтожила его шанс жениться на женщине своей мечты.
— Это не имеет значения.
Дверь со стуком закрылась: он ушел в свою комнату. Придет ли Френсис сегодня ночью? И хочет ли она этого?
Серена немного успокоилась и опустила голову на руки.
Он не хотел жениться на ней, а она — выходить за него замуж, по крайней мере не так, как произошло на самом деле. Серена хотела вновь стать невинной и потому купила эту смехотворную, нелепую ночную рубашку.
Серена хотела, чтобы ей снова было пятнадцать и чтобы она вновь волновалась из-за школьной пьесы. Она хотела флиртовать с молодыми людьми, как в Саммер Сент-Мартине. Она хотела, чтобы ее медленно несло течением к чистой и светлой любви.
