— Замечательно, Редклиф, — одобрила Бет, стоя на коленях и подворачивая подол на нужную длину. — Надо укоротить юбку на три дюйма, но верхние оставим как есть, потому что времени в обрез. Справишься до вечера?
— Конечно, миледи.
Платье быстро свернули и унесли, а другое — зеленое — принесли для примерки. Серена не понимала, как Бет могла без сожаления расстаться с такими чудесными нарядами.
— Теперь эти платья будут навсегда испорчены для тебя, — сказала она со вздохом.
— И слава Богу. Желтое и вполовину не шло мне так, как тебе, да я и надевала-то его всего раз.
Бет понимающе взглянула на удивленное лицо Серены.
— Если ты чувствуешь угрызения совести, то просто обязана прийти и проверить мой гардероб. Он забит платьями, которые я никогда не надену второй раз. Смешно, но такова плата за высокий титул. Но по крайней мере мы даем работу уйме портных, да и я не скуплюсь, доплачиваю специально, чтобы создать хорошие условия для работы, так что моя душа спокойна.
Кажется, она говорила правду. Серена пощупала великолепную ткань кремовой и коричневой расцветки.
— Тогда мне остается лишь поблагодарить тебя. У меня никогда в жизни не было подобных платьев.
Перед ее мысленным взором мелькнуло видение чудесного свадебного платья, но тут же его вытеснили воспоминания о последующих пошлых прихотях супруга.
Из задумчивости ее вывело рычание. Она поискала глазами Бренди, поражаясь, как такой крошечный щенок мог издавать столь грозный рык. Когда она наконец заметила среди вороха платьев щенка, Бренди напала на чудесный капор Бет, упавший на пол.
— О нет! — взвизгнула Серена и потянулась к капору, но Бренди удалось оторвать от шляпки только вместе с украшением из перьев, крепко зажатым в маленькой челюсти собаки.
— Отпусти немедленно, плохая девочка! Отпусти, кому я сказала!
Серена заставила Бренди разжать зубы. Бет только хохотала.
— Она так гордится собой, ты только посмотри! Кажется, вы завели прекрасную охотничью собаку.
— Бет, ради Бога, извини. Она сломала вот это перышко.
— Ах, оставь, все это мелочи, уверяю тебя. Но разве не странно, что столь крошечное существо уже рождается с определенными инстинктами?
Серена позвонила, чтобы поваренок забрал щенка, пока он не наделал новых бед, а затем примерила еще несколько платьев. Однако разговорить ее Бет так и не удалось. На ее плечи лег еще один тяжкий груз. Безобидная болтовня навела ее на эту странную мысль. Неудивительно, что Френсиса так выводила из себя вся их ситуация. Мало того что он потерял свою избранницу — даже если он не любил леди Анну, он не мог отрицать, что Анна обладала всеми теми качествами, которые он желал бы видеть в своей жене, — так еще и обрек себя на скандал, и в довершение в его детях будет течь кровь рода Олбрайтов.
Сама Серена никогда не причисляла себя к Олбрайтам, потому что унаследовала внешность и темперамент матери. Но ведь нельзя не признать, что ее дети, возможно, вырастут очень похожими на Тома или Вилла.
Уж леди Анна, несомненно, не носила в себе столь непривлекательных черт.
— Ну а как теперь насчет украшений? — спросила Бет. — У меня их тоже уйма.
— Нет, нет. Френсис купил мне топазовое ожерелье и сережки, они должны прекрасно подойти.
— Вместе с Бет они проверили содержимое шкатулки.
— Так, у меня есть несколько браслетов и других мелочей из слоновой кости, они тоже должны подойти, — непреклонно заявила Бет. — Думай об этом как о нашем оружии, Серена. Люди будут судить по одежде, так уж они устроены. Если ты будешь выглядеть уверенной и богатой, они такой тебя и воспримут.
— Но я-то вовсе не уверена в себе.
— А ты гони прочь такие мысли. Я никогда не чувствовала себя маркизой, но выучилась хорошо играть свою роль.
Она порывисто обняла Серену, словно принимая близко к сердцу все ее тревоги и опасения.
— Тебе абсолютно не из-за чего волноваться, дорогая, — твердо внушала она Серене. — Ты теперь одна из наших, ты — Шалопай. И ты в безопасности от «ужаса в ночи, чумы, бродящей в темноте, и гибели, поджидающей в полдень». Просто доверься нам. Ладно?
Серене ничего не оставалось, как кивнуть.
Бет вскоре ушла, но ее слова застряли в мозгу. Серена умом понимала правоту подруги, но чувствовала себя изголодавшейся бродяжкой, подглядывающей за пиршеством. Только она нуждалась не в яствах, а в безопасности и спокойствии. И она видела их, обоняла их дразнящий аромат и почти вкусила их, но не была уверена, действительно ли они предназначались ей.
Да и заслужила ли их она?
Вернулся домой Френсис и с трогательной заботой попытался рассеять ее меланхолию. Они поболтали о платьях, о Шалопаях и о щенке. Френсис хохотал над крадущейся походкой щенка и был так дружелюбен, что лучшего и не пожелаешь, но Серена чувствовала нереальность происходящего. Она пришла к заключению, что он решил скрывать свое разочарование в браке. Неужели это и станет их образом жизни? Мать Френсиса присоединилась к ним за ланчем и была тоже безупречно вежлива. Она согласилась примкнуть к компании, которая ехала в театр, с таким видом, словно приносила себя в жертву.
Когда она отправилась с визитом к подруге, Серена не удержалась и спросила:
— Френсис, ваша мать будет жить с нами?
— Она заморозила тебя, да? — спросил он, ни чуть не оскорбившись. — Знаешь, это — проблема. В городе мы можем снять какую угодно квартиру, но в деревне такой возможности нет, а моя мать слишком привязана к Прайори, чтобы покинуть его. Видишь ли, они с отцом сами построили его.
— Построили дом?
— Начиная с фундамента. Мой отец унаследовал особняк времен Тюдора, который раньше был монастырем. Полагаю, дом был настолько стар, что просто рассыпался на глазах. Древесные жучки и прочее. И они решили строиться заново. Чертежи, планировка и строительство заняли первые пять лет их брака, и боюсь, в это они вложили всю свою душу. Моя мать очень любила отца.
— Понимаю, — тихо сказала Серена. Но от этого ее будущее не выглядело более привлекательным.
— Я не теряю надежды, что она снова выйдет замуж — она все еще красива по-прежнему, — но сомневаюсь, что она покинет Прайори или найдет за мену отцу.
— Я приложу все силы, чтобы жить с ней в согласии, — ответила Серена. — Для тебя — все, что хочешь, дорогой.
Она вдруг поймала себя на мысли, что ужасно хотела бы тронуть его сердце…
— Наверное, станет немного легче, когда родится ребенок, — сказал он словно издалека.
«А нам тоже станет легче?» Серена пожалела, что не смеет коснуться его, позволить себе вольность, сделать приглашающий жест… Боже милостивый, такие мысли в середине дня. Она быстро поднялась из-за стола.
