— Как вы думаете, это надолго, милорд?
— Нет, если я сужу правильно.
По-прежнему улыбаясь, лорд Арден заявил:
— По-моему, нет смысла задерживаться здесь. Оставьте леди Мидлторп в покое, пока она сама не позвонит.
Дибберт проводил маркиза сердитым взглядом. Хорошо лорду Ардену, он не слуга и не должен волноваться за хозяйку. А вдруг она там сейчас что-нибудь сотворит с собой?
* * *
Когда Люсьен пришел домой, его жена ужинала прямо с подноса в своем будуаре. Он подошел к Бет, которая в одной руке держала вилку, а в другой — книгу. Он ухмыльнулся при виде столь умильной картинки — его чудный «синий чулок» в своем репертуаре!
Она подняла глаза и улыбнулась.
— Привет. А теперь немедленно рассказывай, что сегодня стряслось.
— Откуда ты знаешь?
Он подошел к подносу, нашел нетронутый кусок свинины на ее тарелке и принялся жевать. Бет отложила книжку и вилку в сторону.
— Во-первых, ты пошел к Николасу. Во-вторых, ты прислал записку, что будешь занят каким-то делом. В городе это вряд ли дела поместья. В-третьих, от тебя прямо исходит какое-то сияние.
— Правда? Наверно, от злости!
— А почему ты такой довольный?
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Бет, мы иногда говорим друг другу резкие слова, но по-настоящему ты ни разу не вспылила, не пришла в ярость, сетуя на судьбу. А причин у тебя хватало. Тебе никогда не хотелось сделать это?
— Не знаю. Пожалуй, нет. Это так неразумно.
— Но страстные объятия, которым мы предаемся в любое время дня и ночи, тоже неразумны, потому что ты уже беременна. Разве от этого мы меньше наслаждаемся ими?
Краска залила щеки Бет.
— Но это ведь совсем другое.
— Почему?
— Это приятно. А взрывы ярости — точно нет.
— Да ну? — Он приподнял ее.
— Люсьен, ты сердишься?
— Нисколько. — Он чуть спустил ее платье и слегка прикусил плечо.
Бет завизжала.
— Тогда почему ты кусаешь меня?
— Может быть, я голоден. А ты кажешься мне вкуснее, чем холодная свинина. Если честно, от злости я возбудился. Надеюсь, что Френсис с Сереной тоже.
Бет схватила его за уши, пытаясь заставить замолчать.
— Что случилось? Кто сердит и почему?
Он отпустил ее, сел напротив, подхватил вилку и принялся за торт.
— Сбрасывай с себя одежду, а я стану рассказывать тебе по новости за каждый предмет туалета.
Бет уставилась на него.
— Люсьен! Ты в очень странном настроении.
Он поднял брови и расплылся в улыбке.
Бет хихикнула, сняла одну туфельку и покачала ею в воздухе.
— Братья Олбрайт раздобыли похабные рисунки с Сереной в качестве героини и пытались продать их ей за десять тысяч фунтов.
— Что-о-о? И что вы сделали?
Он лишь улыбался. Она сняла вторую туфельку и бросила ее в него.
— Мы с Френсисом отправились в таверну «Скипетр» разобраться с ними…
* * *
Френсис вошел в дом, пытаясь угадать царившую в нем атмосферу. Что его ждет?
Дибберт возник так быстро, что было ясно — он его ожидал.
— Добро пожаловать, милорд. — Прозвучало это с ощутимым облегчением.
Френсис отдал ему в руки верхнюю одежду.
— Леди Мидлторп дома?
— Да, милорд, она у себя.
— Отлично.
Френсис направился к лестнице.
— Милорд!
Он нетерпеливо повернулся.
— Да?
— Ужин уже давно готов…
— К дьяволу!
Френсис поднимался через две ступеньки. У двери Серены он остановился и прислушался. Ни звука. Это хорошо или плохо? Может быть, она уже уснула?
Он открыл дверь и вошел.
Серена сидела на полу над листком бумаги и что-то рисовала. Ее драгоценности валялись по комнате среди обрывков бумаги и осколков фарфора.
Френсис осторожно прикрыл дверь.
Она взглянула, и ее глаза сверкнули.
— Ха!
Она схватила первый попавшийся предмет и швырнула в него.
— Уходи!
Серебряный наручник пролетел в дюйме от его головы, оставив царапину на деревянной двери. Он вовремя увернулся от второго. Она попыталась встать, вероятно, чтобы удобнее было целиться.
Он рванулся к ней и потянул на себя, но она бешено сопротивлялась.
— Прекрати, Серена! Что, к дьяволу, с тобой творится?
Женщина застыла, гневно глядя на него.
— Ах, что со мной такое? Ты назвал меня дешевой шлюхой и изменницей!
— Извини…
— Извини? Я заставлю тебя пожалеть по-настоящему!
И она снова начала вырываться с такой силой, что он испугался причинить ей боль. Он отпустил ее и попятился.
— Серена, давай поговорим спокойно.
— Спокойно? Я была спокойной всю свою жизнь, разумно спокойной, разумно послушной, разумно покорной. Но теперь с этим покончено!
— Отлично.
Серена изумленно вздрогнула, но тут же ее глаза прищурились.
— О нет, ты не одурачишь меня таким способом. Я на тебя очень сердита.
Она схватила подсвечник и бросила его. Френсис увернулся, но подсвечник попал в картину на стене, посыпались осколки.
— Проклятие, Серена, прекрати! Я ошибся, но что я мог еще подумать, когда застал тебя в спальне Фернклифа?
— И, наверное, убил его за это, да? Почему же ты не гоняешься с пистолетом за мной тоже, кровожадное чудовище? Именно это ты и хотел продемонстрировать мне своей стрельбой, да? Не рассеять мои страхи, а показать, что умеешь убивать!
Она схватила вазу, в которой одиноко поник крокус, и швырнула ее, ухитрившись облить его с головы до ног.
— Фернклиф пребывает в полном здравии, — прохрипел Френсис, вытирая воду с лица, — чего нельзя будет сказать о тебе, если ты не прекратишь это безобразие!
— Неужто ты собираешься отхлестать меня плеткой?
Она вихрем развернулась и схватила шелковую плеть.
— Вот!
И плеть тоже взлетела в воздух. Он поймал ее.
— Что ж, меня искушают достаточно сильно.
