Ее ответ не вносил ясности, не объяснял, зачем она стала экономкой.
— В таком случае почему ты провела здесь столько лет?
— Я уже говорила тебе, что мне была нужна работа, а здесь ее найти нелегко. Более тогр, эта работа меня интересовала. Граф был сумасшедшим, но его безумие иногда завораживало. Подумай сам, многие ли женщины в Англии обладают такими глубокими познаниями относительно фаллосов? — добавила она, искоса взглянув на него.
Он едва не расхохотался, но сдержался и, взглянув на дверь, которая вела в рабочий кабинет, спросил:
— А там что?
— Гардеробная. Теоретически.
* * *
Сьюзен осторожно прокладывала путь сквозь хлам, чтобы открыть дверь. Почему-то, думала она, для того чтобы достичь хотя бы какого-то взаимопонимания с Коном, ей приходится прокладывать путь через хаотическое нагромождение давно истлевших препятствий.
Прошлого не вернуть, но зачем им все время конфликтовать, словно заклятым врагам? Почему бы не установить нейтральные отношения?
Войдя в гардеробную, она отступила в сторону, чтобы пропустить его. К счастью, в этой комнате не было мебели, шторы на окнах были раздвинуты, и поэтому было довольно светло.
Она наблюдала за его реакцией.
Он остановился, уставившись на фигуру, свисающую с потолка, и, сделав шаг вперед, ткнул пальцем в одну из глубоких ран на теле чучела, из которой торчали стружки.
Она не могла сдержать улыбки. Вопреки логике она безмерно гордилась тем, что война научила его быть таким хладнокровным. Вопреки логике у нее защемило сердце, потому что она все еще любила его. Любовь, словно тлеющий огонек, угрожала снова разгореться в пламя.
Несмотря на то, что ей все больше и больше хотелось остаться, она понимала, что следует бежать отсюда, пока она не сделала что-нибудь такое, о чем будет сожалеть даже больше, чем о содеянном в прошлом.
Он обратил внимание на коллекцию шпаг на стене и осторожно потрогал клинок одной из них.
— Не декоративная, — заметил он.
— Он говорил мне, чго в молодости был искусным фехтовальщиком, но, кроме боязни открытого пространства, у него развилась боязнь находиться рядом с человеком, который держит в руках оружие. Поэтому он фехтовал с этим чучелом. — Она жестом указала на свисающее с потолка чучело, ноги которого почти касались пола.
— Что за странное времяпрепровождение!.. И эта римская баня… Как это все сочетается одно с другим?
— Он был буквально одержим чистотой тела и мог плескаться в ванне часами. Потому-то у него и возникла мысль соорудить ванну побольше размером. Он считал, что чистоплотность является ключом к долголетию, хорошему здоровью и воспроизведению потомства.
— Ну и ну! Этого достаточно, чтобы вызвать у холостяка отвращение к купанию.
Их взгляды на мгновение встретились. Она поняла, что он вспомнил о том, как легкомысленно они рисковали одиннадцать лет тому назад.
Глава 8
— Я был молод и глуп, — сказал он, — и даже не думал о таких вещах. Надеюсь…
Как ни старалась Сьюзен скрыть смущение, у нее зарделись щеки.
— Нет-нет, все обошлось.
Тема была, конечно, деликатная, но горячая волна, прокатившаяся по телу, была вызвана не только этим. Просто они впервые коснулись в разговоре прошлого.
— Я так и думал. — Он на мгновение задержал на ней взгляд, и она затаила дыхание, надеясь, что вот-вот протянется между ними ниточка взаимопонимания, но он снова оглянулся вокруг. — Почему в этих комнатах не произвели более тщательную уборку, миссис Карслейк?
Она подавила вздох и усилием воли направила мысли в другое русло.
— Все, что подвержено гниению, мы, конечно, выбросили, милорд. Остальное осмотрели и переписали. Чо больше ничего не трогали, потому что в своем завещании граф указал, чтобы все оставалось как есть до ваших распоряжений.
— Я не понял, что это означает. Ну что ж, в таком случае прежде всего избавьтесь от этого чучела.
Он подошел к шкафу и распахнул дверцы. Перед ним предстала целая коллекция длинных халатов и других предметов одежды не менее чем десятилетней давности.
— Избавьтесь и от всего этого, — сказал он. — Отдайте викарию, чтобы он, если нужно, распределил одежду среди бедных. Лишнюю мебель отсюда переставьте на верхний этаж. — Он взглянул на кровать. — И избавьтесь от этого. Сожгите всю эту мерзость, которая висит вокруг. Кстати, где, черт возьми, он брал все эти штучки?
— Не знаю, милорд.
— Надо будет поговорить с викарием о достойном погребении. И спросить, не были ли где в округе раскопаны какие-нибудь могилы. Все эти книги отправьте в библиотеку, но сначала пусть де Вер просмотрит их. — Он нахмурил лоб. — Правда, у него и без того дел выше крыши. Не найдется ли здесь человека, который сумел бы систематизировать книги и дать им оценку?
— Наш викарий — очень образованный человек и, я думаю, не откажется немного подзаработать, — сказала она, с удовольствием замечая, как Кон властным голосом отдает точные приказания.
Она, наверное, с восхищением наблюдала бы и за его действиями на поле боя, если бы не умерла от ужаса, зная, что ему угрожает опасность. Она не забыла, как дрожала от страха, читая в газетах списки убитых и раненых, когда он был на войне.
Сьюзен следила за ею военной карьерой через Фреда Сомерфорда. Кон пошел в пехоту, стал лейтенантом, потом капитаном, а однажды его имя упомянули в официальном сообщении. Он участвовал в битве при Талавере, был ранен при взятии Сан-Себастьяна…
Ранен!.. Правда, не тяжело.
Он трижды менял полки, участвовал еще в нескольких сражениях.
«Зачем, глупое создание? — хотелось крикнуть ей. — Почему бы тебе не оставаться в безопасном месте?» Ее веселому, ласковому Кону не место на полях сражений, где грохочут пушки и гибнут люди.
Однако именно побывав там, он стал тем человеком, каким она видела его сейчас…
Он открывал и, взглянув на содержимое, закрывал ящики, — Пусть лучше викарий все это просмотрит. Кстати, может быть, не стоит пока выбрасывать кровать, а ограничиться балдахином и матрацем. В казне мало денег, и я не могу себе позволить выбросить щедрой рукой прочную, пригодную к употреблению мебель.
Сьюзен, старавшаяся сохранять безразличное выражение лица, почувствовала себя виноватой. Она вспомнила, как много лет назад Кон рассказывал, что принадлежит к бедной ветви генеалогического древа Сомерфордов. Родоначальником был младший сын первого графа, но и того скромного состояния, которое нажили суссекские Сомерфорды, они лишились в результате своих роялистских симпатий во время гражданских войн
[3]
. С тех пор они хотя и не бедствовали, но жили скорее как представители обедневшего титулованного мелкопоместного дворянства, чем как аристократия.
