Сьюзен долго лежала так, хотя понимала, что ее ждут дела. Ведь она давно не ребенок, а взрослый человек, у которого есть работа и обязанности. Надо возвращаться в Крэг-Уайверн и приниматься за дела…
Но неотложных дел у нее, кажется, не было, и она продолжала лежать, чувствуя себя отдохнувшей впервые за несколько дней. С тех пор, как возвратился Кон.
Неужели прошло одиннадцать лет?
Когда уехал Кон, для нее пропала вся прелесть прогулок по вересковым пустошам и побережью. Вернее, не лропала, а омрачилась воспоминаниями и сожалениями.
К радости тетушки Мириам, она стала тогда проводить больше времени со своими кузинами, занимаясь тем, чем положено заниматься юной леди. Уж конечно, юной леди не подобает валяться на земле на вершине утеса.
Экономкам это тоже не положено делать.
Надо все-таки собраться с духом и возвратиться в Крэг-Уайверн…
Она закрыла глаза, черпая силу от земли, прислушиваясь к доносившимся звукам. Она слышала крики чаек и кроншнепов, голоса людей из деревни. Детский смех. Лай собак. И вечно присутствующий рокот волн, накатывающихся на берег.
Она слышала все это и вдыхала удивительную смесь запахов растений и моря, которыми дышала всю свою жизнь.
На закрытые веки упала какая-то тень. Она открыла глаза, зная заранее, кто это такой.
Он стоял, возвышаясь над ней. Ей следовало бы испугаться, но она думала лишь о том, как было бы чудесно, если бы он упал на нее, если бы поцеловал…
— Ты по-прежнему любишь утесы? — спросил он.
Солнце светило ему в глаза, мешая разглядеть выражение ее лица.
— Конечно.
Наверное, надо было подняться, может быть, даже сделать реверанс, но ей не хотелось испуганно вскакивать, словно она в чем-то провинилась.
Разумеется, как экономка, она была виновата. Эта мысль заставила ее улыбнуться.
Он вдруг уселся на землю, скрестив ноги, и она увидела его задумчивую физиономию.
— Гиффорд знает, что твой брат — Капитан Дрейк.
Она хотела было опровергнуть это, но ведь перед ней был Кон.
— Я знаю. Мне он тоже сказал. — Она села.
— Почему? — спросил он.
Она замерла, не зная, как ответить на его вопрос. Но здесь, не в доме, а на освещенном солнцем утесе, перед ней был тот, которому она могла рассказать все.
— Он хочет стать моим любовником.
— Что-о? — воскликнул он, и глаза его посветлели от злости.
— У него есть повод, — быстро сказала она, понимая, что говорит больше, чем хотела сказать.
— Ты его поощряла? — Хотя он не двинулся с места, ей показалось, что расстояние между ними увеличилось. А если рассказать ему все, то это, возможно, навсегда оттолкнет его от нее. Тем не менее она решила быть честной. Глядя в сторону, она начала рассказывать:
— Несколько лет назад я совершила ошибку с одним человеком. Я… Я думала, что хочу заняться с ним любовью. Но я ошиблась.
Силы небесные! Как люди умудряются говорить о таком?
Скажи просто и без затей.
Она посмотрела ему в глаза:
— Я сама позволила одному офицеру заняться со мной любовью. Нет, это не было любовью. Я его едва знала. Назови это как хочешь. Это была моя идея, хотя уговаривать его не пришлось.
— Ну, в этом я уверен, — сказал он, но по его тону трудно было судить, как он к этому относится.
— Насколько я понимаю, он рассказал об этом случае Гиффорду, умирая в лазарете, поэтому Гиффорд решил, что я этим занимаюсь постоянно. — Она пожала плечами. — И теперь он хочет, чтобы я это делала с ним. А он за это обещал смотреть сквозь пальцы на дела Капитана Дрейка и «Драконовой шайки».
Она боялась его реакции, но испытывала большое облегчение оттого, что лишила Гиффорда возможности шантажировать себя этой тайной. Ей также стало легче, когда она смогла наконец рассказать о том мучительном событии.
Но рассказать Кону?
Уж не спятила ли она, доверив столь опасную тайну этому новому Кону?
— Я сотру его в порошок, — с холодной решимостью заявил он.
— Не надо! — Она схватила его за руку.
Серебристо-серые драконовские глаза глянули на нее.
— Не надо? Понятно. Значит, ты не прочь?
— Нет, конечно, я не хочу! — Она все еще держала его за руку. Кажется, она впервые прикоснулась к нему. — Только не вызывай его на дуэль. Я не вынесу, если тебя ранят.
Он рассмеялся:
— Значит, ты не очень-то веришь в меня?
— На дуэли любой может быть убит! А я не хочу, чтобы убивали даже его. Я его презираю, но смерти он не заслуживает.
Он на мгновение закрыл глаза, потом взглянул на нее:
— Сьюзен, я граф. Мне не нужно вызывать Гиффорда на дуэль, чтобы посчитаться с ним. Если я захочу, чтобы его отправили в Корнуолл, я могу это сделать. Я могу отправить его в Индию, или на вест-индские рудники, или охранять Мэла Клиста на каторге. Если я пожелаю, чтобы его вышвырнули со службы, это я тоже могу устроить.
— Но это будет несправедливо.
— В мире нет справедливости. Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он и, мгновение помолчав, добавил: — Думаю, я мог бы даже попробовать сыграть роль святого Георгия.
Он сказал это как бы вскользь, но на нее нахлынули воспоминания.
Они находились не в Ирландской бухте и оба были полностью одеты, но она знала, что он, как и она, сразу же перенесся в другое время…
— Я не девица, — сказала она, поняв, что говорит чудовищную глупость.
Губы его дрогнули в улыбке.
— Я, кажется, знаю об этом.
— Я хотела сказать… — Вдруг стало очень важно, чтобы между ними не осталось ничего недосказанного. Только правда. — Были другие.
— Ты только что рассказала мне об этом, не так ли?
Ей хотелось внести ясность, сказать, что их было всего двое и всего два случая.
— У меня тоже были другие, — тихо сказал он. — Причем гораздо больше, чем у тебя.
— Не сомневаюсь. И я рада этому.
Она говорила что-то не то. Ее слова почему-то приобретали неправильное значение. Она поднялась на ноги.
Он тоже встал.
— Почему ты рада?
— Я не хочу, чтобы ты страдал из-за того, что я сделала в тот день. Прости меня, Кон.
Какие жалкие, какие неубедительные слова!
Он отвернулся, вглядываясь в морскую даль.
— Все это было так давно, Сьюзен. Трудно себе представить, что могло бы выйти из этого, не так ли? Два пятнадцатилетних подростка. Я был младшим сыном, и мне предстояло самому проложить себе дорогу в жизни. А ты — юная леди, совсем еще неготовая вступать в самостоятельную жизнь.
