О Крэг-Уайверне. О Сьюзен. О леди Анне. О Гиффорде. О контрабанде. О наследстве… Все было крепко связано друг с другом.
Принесли сидр в запотевшем глиняном кувшине, а с ним и стеклянные кружки. Наполнив кружки, Николас подал одну Кону.
Удовлетворив жажду, Кон вздохнул с облегчением. После второго глотка он вдруг сказал:
— Ну и крепкая штука.
— Домашний напиток, — сказал Николас. — Если ты еще не готов поделиться со мной своими секретами, то через некоторое время почувствуешь потребность выложить все.
Кон, откинувшись в кресле, сделал еще глоток.
— Конечно, я не просто, проезжая мимо, по-соседски завернул к тебе.
— Ты хотел поговорить о Дэре?
Как всегда, Николас попал в самую точку. В одну из них.
— Это как ноющий зуб, — признался Кон. — Не то чтобы сильно болит, чтобы бежать к дантисту, но постоянно беспокоит и мешает жить. Я не могу об этом забыть. Если хотя бы нашли его тело…
— Его мать, бедняжка, в таком же состоянии. Одно время ей стало казаться, что вся английская армия сделала себе татуировки, чтобы было легче опознать трупы. Мне кажется, что в этом ты виноват.
— Силы небесные, я действительно упомянул о том, что мы сделали татуировки, причем именно для этой цели! Это было неосторожно с моей стороны!
— Ты не мог знать, что она ухватится за эту татуировку, что это станет своего рода целью ее жизни. — Николас отхлебнул из кружки. — Полагаю, что пребывание в Крэг-Уайверне тебе не помогает. Я знаю, что тебе никогда не хотелось получить графство.
Кон пожал плечами:
— Когда погиб Фред, это рано или поздно должно было случиться. Хотя я надеялся, что это произойдет еше не скоро. Сумасшедшему графу было всего пятьдесят лет. Этот тип убил себя зельем, которое, как предполагалось, должно было обеспечить ему долголетие.
Николас рассмеялся и попросил рассказать поподробнее, поэтому Кон поведал ему о лаборатории и спальне, не забыв упомянуть о высушенных фаллосах, а также причудах сумасшедшего графа.
— Я был бы не прочь взглянуть на эти книги и манускрипты. Ведь я их собираю.
— Всю эту алхимическую чушь?
— Встречаются и весьма любопытные вещи.
— Думаю, тебе просто захотелось иметь сушеные фаллосы. Наверное, слабеешь с годами?
— Едва скриплю. Итак, в Крэг-Уайверне это самое худшее?
Кон подумал о фонтане и Сьюзен, о золоте и Сьюзен, о ванне и Сьюзен и не знал, с чего начать. И вообще, стоит ли говорить обо всем этом Николасу с его чистыми глазами. Он приехал, чтобы поговорить о наследстве.
— У меня возникла проблема, — сказал он и вкратце изложил содержание письма леди Бел.
— У тебя весьма необычная семья, — сказал Николас.
— Ее едва ли можно назвать членом семьи.
— Но она некоторым образом графиня Уайверн. Думаю, что было бы очень трудно доказать, что женщиной, венчавшейся в Гернси, была не она, если она будет утверждать обратное.
Кон даже застонал:
— Только этого мне не хватало: леди Бел, постоянно проживающая в Крэг-Уайверне! Слава Богу, ей пришло в голову поехать следом за Мэлом.
— Наверное, ты мог бы нажать на кое-какие административные кнопки и позаботиться о том, чтобы ей и Мельхиседеку Клисту в Австралии было обеспечено хорошее обращение. Кстати, какое великолепное имя! Как ты думаешь, согласится Элинор назвать так нашего первого сына!
— Пожалуй, не согласится, — ответил Кон.
— Точно, — рассмеялся Николас.
Кон задумался над тем, что сказал Николас.
— Если к ним там будут хорошо относиться, то они, возможно, захотят там остаться после того, как истечет семилетний срок заключения Мэла. Думаю, такому, как он, есть где развернуться в этой неосвоенной стране. Но что мне делать, если она станет настаивать на том, чтобы ее сын стал графом?
— У тебя в руках ее письмо! От ее претензий не останется и камня на камне! Какая глупая женщина.
— Даже не в письме дело, просто это не идет у меня из головы.
— Ах-ах, — произнес Николас, осушив кружку. Надо отдать ему должное, он как никто другой умел сразу же докопаться до корня проблемы. — Значит, тебе так сильно не хочется быть графом Уайверном?
— Сильнее, чем можно предположить.
Николас, снова наполнив кружки, уселся.
— Какая увлекательная мысль. Совсем в духе «шалопаев». Жаль, что с нами нет Стефена, он быстро дал бы ей юридические обоснования, но я не вижу причин, не позволяющих добиться желаемого. Конечно, это вызовет в обществе бурю негодования и массу всяческих толков.
— С этим я справился бы. Меня тревожит ложь. Пусть даже я не испытываю лояльности к девонширским Сомерфордам, но подсадить к ним в гнездо абсолютного «кукушонка», человека, не имеющего с ними никакой кровной связи, нарушило бы всякие принципы морали. На меня ополчились бы все призраки предков.
— Возможно, если бы ты остался в Крэг-Уайверне. А ты уезжай оттуда и тогда будешь чувствовать себя в безопасности.
Кон пристально взглянул на приятеля:
— И ты действительно не видишь в этом ничего плохого?
— Я предпочитаю принимать во внимание последствия, а не условности. Кто от этого пострадает? Возможно, сумасшедшие девонширские Сомерфорды, так они все вымерли без каких-либо усилий с твоей стороны. А кто выиграет? Ты. Этот Дэвид Карслейк. Местные жители, хозяин которых будет постоянно проживать в этом месте. Контрабандисты, которые получат более надежную защиту. Кстати, как по-твоему, сможет он стать хорошим графом Уайверном?
Кон задумался.
— Да. Он несколько дерзок и самоуверен, но ведь ему всего двадцать четыре года, и жизнь не заставила его повзрослеть раньше времени. Он отличается здравомыслием, он умен, и бездельником его не назовешь.
— Силы небесные! Многих ли пэров Англии можно охарактеризовать подобным образом?
Кон покачал головой:
— Тебя послушать, так все очень просто. А вдруг он не согласится? — И тут Кону пришлось упомянуть о Сьюзен. — Его сестра служит у меня экономкой. Это письмо было прислано ей. Прежде чем отдать его мне, она поговорила с братом, но он не пожелал участвовать в обмане.
— Это делает ему честь, но его можно убедить. Мы не всегда можем делать только то, что нам нравится. Как ты смотришь на то, чтобы я вернулся вместе с тобой? Не могу удержаться, чтобы не сунуть нос в это увлекательное дело, и, уж конечно, мне хотелось бы получить право первому взглянуть на эту таинственную коллекцию.
— Я и сам бы хотел этого, но предупреждаю: это место производит гнетущее впечатление. Думаю, оно и впрямь может довести человека до безумия.
