Он напомнил о ее роли – наложницы из гарема, а также женщины, которая чувствует себя во время оргии в своей стихии. Она заметила, что люди вокруг обращают на них внимание.
– Любовь моя, ты боишься яда? – спросил Сент-Рейвен. Глядя на нее, он повернул огурец и откусил кончик. Крессида аккуратно взяла губами остаток деликатеса, а затем медленно слизала розовую начинку. Раздались аплодисменты, но она следила только за Сент-Рейвеном.
Его глаза смеялись, но взгляд говорил: «Твой ход». Крессида взяла конец огурца в рот и высосала остатки креветок. Послышались восторженные возгласы мужчин.
Девушка смотрела на герцога. Неужели искорки в его глазах стали огнем?
Она повернулась к столу, притворившись, что изучает предложенные блюда, хотя ясно слышала шум за спиной. Мужчины хотели узнать ее имя и с кем она пришла.
Вдруг чье-то большое и горячее тело прижалось к ней сзади. Сильные руки словно заключили ее в клетку. Горячее дыхание обжигало ей затылок. Крессида приготовилась дать отпор, но затем узнала запах сандалового дерева. Дрожа, она посмотрела вниз, и ее взгляд наткнулся на его правую руку с большим золотым кольцом с печаткой – довольно рискованно было надеть его на этот маскарад. Это объятие заставило ее испытать волнение. Крессида заметила царапины на его пальцах и представила, как эти руки сжимаются в кулаки.
Она сразу вернулась к действительности. Прошлой ночью герцог Сент-Рейвен ограбил карету, сегодня участвовал в драке. Сейчас он чувствует себя своим человеком на этой оргии. Это его мир, но, уж конечно, не ее.
Крессида отвела глаза от этой соблазнительной руки и отодвинулась от него, а затем посмотрела ему в глаза.
– Я успела осмотреть комнату. Статуэток здесь нет.
Глава 8
Трис в ужасе понял, что он совсем забыл о проклятых статуэтках. Эта сценка с огурцом возбудила его. Он прижимался к ее аппетитному телу, думая совсем о другом.
«Это Крессида Мэндевилл», – напомнил он себе.
Не Рокселана, не наложница из гарема, а Крессида Мэндевилл, целомудренная дочь торговца из Мэтлока, живая брачная ловушка. И он попадется в сети, если будет неосторожен с ней.
– Тогда пошли. – Они повернули к двери. Девушка остановилась на полпути, и он понял, что привлекло ее внимание.
Роджер Тивертон, одетый в костюм пирата, держал в руке пирожок с вареньем. Он поднес его к самому рту, погрузил в него длинный язык, захватил красную начинку, которую тут же проглотил. Три женщины сидели рядом и с улыбкой наблюдали за ним.
И еще Крессида Мэндевилл.
Если бы Трис был с Мирандой Куп, то давно уже развлекался бы вместе с ней и с толпой этими непристойностями. Миранда не нуждалась в объяснениях, а мисс Мэндевилл, черт побери, ему хотелось защитить от всей этой похоти.
Сейчас ее глаза были расширены от любопытства и недоумения.
– Мы здесь не ради развлечений, Рокселана.
Но в этих глазах стояли такие вопросы, на которые он мечтал ей ответить. Впрочем, для него будет достойнее стать помощником в беде, а не искусителем. Не погубить ее. Не загнать себя в ловушку…
– Если тебя так заинтересовали эти игры, то можем заняться ими позже. Я полностью к твоим услугам, – осторожно произнес Трис.
– Я не шлюха, – ответила она резко.
– Я не предлагаю тебе денег.
– Тогда должна заметить, что я не развратная пустышка.
«Ах, Крессида, тебе любопытно все, что здесь происходит», – подумал он и сказал:
– Не только куртизанки получают удовольствие. – Он притянул ее к себе, чтобы она могла почувствовать его возбуждение. – Я буду рад доставить тебе удовольствие и гарантирую, что тебе это понравится. Разве это не заманчиво?
На одну секунду он подумал, что она поддастся искушению, но девушка разрушила чары и отвернулась.
– Я не столь безрассудна, сколь любопытна!
Крессида позволила ему увести ее из комнаты, понимая, что тем самым рвет возникшую ниточку их сближения и будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Однако она не была шлюхой, и отдаться распутнику было для нее верхом безумия и безнравственности.
Она потеряет девственность. У нее может быть ребенок. И это не приведет к заключению брака. Даже если бы у отца было какое-то состояние, то все равно это был бы неравный брак. А без состояния об этом нельзя и думать.
Кроме того, Крессида не хотела такого замужества. О, она сознавала привлекательность этого мужчины, из-за которого присутствующие женщины теряют благоразумие. Но жить с мужем, склонным к распутству, с человеком, не способным на верность, она не хотела. И никогда не смогла бы делить мужа с женщинами, подобными Миранде Куп.
В холле все еще было шумно, прибывали новые гости. Многие уже были пьяны, однако продолжали брать бокалы с напитками с подносов, которые разносили слуги, одетые бесами.
Это скорее было театром, спектаклем, а не реальностью, понимала Крессида. Относиться к этому серьезно было бы так же глупо, как бросаться на Отелло, когда он душит Дездемону.
Крофтон, с рогами на голове, в алых одеждах, продолжал встречать гостей в своем искусственном аду, но девушка решила, что его роль скорее комическая, чем драматическая. У Люцифера не может быть рогов и хвоста. Чтобы искушать грешников, дьявол должен быть прекрасным и соблазнительным.
Как прекрасен и соблазнителен герцог Сент-Рейвен.
Кого еще из этих людей она встречала в Лондоне? Большинство женщин, должно быть, шлюхи. Резкий и громкий смех, шокирующие костюмы, развязная походка отличали их. Неудивительно, что Сент-Рейвен не поверил, что она относится к этому сорту женщин.
Возможно, именно от шлюх исходил запах дешевых духов. Да, Крофтон был неразборчив в этом отношении.
Прижатая толпой к Сент-Рейвену, она уловила аромат сандалового дерева. Этот залах был спасительным противоядием но время их пути в гостиную.
Герцога продолжали узнавать, он ответил поцелуем трем смелым женщинам, которые бросились ему на шею в знак приветствия. Крессида заставила себя признать, что ее это не касается.
Пока они болтали с гостями, он обнимал ее все крепче, его рука сжимала ее бедро, потом опустилась ниже. Она понимала, почему он так делает, и все же это еще раз подтверждало его распущенность. Когда он в очередной раз представил ее кому-то, то повернулся к ней и поцеловал через вуаль, крепко прижав к себе.
Она устала быть безответной марионеткой, поэтому тоже положила руку на его затянутое в шелк бедро и поцеловала его в ответ.
Его губы почему-то замерли на ее губах. В чем дело? Что насторожило его?
О Боже! Твердая выпуклость под ее рукой была не его бедром! Руку Крессиды и плоть Сент-Рейвена разделял только тонкий шелк! Она знала, что не должна отдергивать руку, но молила о том, чтобы внимание гостей переключилось на кого-нибудь другого. Когда герцог прервал поцелуй, девушка услышала его тихий смех.
