– Увы, дорогая… Лучше уж погаси свет.
Подавив разочарование, она спряталась за занавеской и надела ночную рубашку. Потом задула свечу и улеглась в постель. Саймон взял ее за руку и прошептал:
– На «Эверетте», дорогая. А сейчас – больше никаких игр, я этого не выдержу.
Прижавшись к мужу, она спросила:
– Но ведь так тоже хорошо, правда?
– Пока – пожалуй. – Он поцеловал ее в висок. – Главное – мы вместе, и на пути к счастливой жизни это не так уж мало.
Глава 19
На следующее утро Дженси проснулась от холода. Печка потухла – ну и пусть, ей было тепло под одеялом. К тому же рядом лежал Саймон.
Ночью они разговаривали – вспоминали обо всем, что происходило в Йорке. Он рассказал ей кое-что о своей военной жизни, и Дженси порадовалась, что в то время не была в него влюблена, а также мысленно вознесла благодарность Британии за то, что теперь у них мир.
Она рассказала ему о своей жизни в Карлайле и, конечно же, кое о чем лгала. Впрочем, лгала лишь в тех случаях, когда без лжи никак нельзя было обойтись.
Как ни странно, при свете дня Дженси чувствовала себя гораздо лучше, и даже покачивание корабля казалось приятным.
– Спать с тобой, мой милый, – лекарство от всех болезней, – Она чмокнула мужа в шею.
Он лукаво улыбнулся:
– Дать объявление?
– Перестреляю всех клиенток. – Она села в постели. – Ах, должно быть, уже поздно.
– Поздно для чего? – Он провел ладонью по ее спине. – Нам некуда торопиться, дорогая.
– Но все равно пора вставать.
– Зачем?
Она засмеялась и поцеловала его.
– Затем. – Спрыгнув с кровати, Дженси ушла за занавеску и начала одеваться. Сняв ночную рубашку, она обнаружила на ней пятно крови и почувствовала огромное облегчение. Но что же делать? К счастью, прокладки здесь, в ящике комода… И саквояж тоже здесь, так что рубашку она сменит. Но как постирать грязную? Она не может, никак не может поручить это дело Тредвелу.
Дженси вышла из-за занавески и открыла комод. Порывшись в ящике, нашла прокладку и повязку. Она уже собралась опять уйти за занавеску, но тут вдруг заметила, что Саймон смотрит на нее.
– Дорогая, на простыне пятно, – сказал он. – Извини, если ты не хочешь об этом говорить, но, по-моему, без этого не обойтись. Итак, ребенка нет.
Нотка грусти в его голосе заставила Дженси спросить:
– Ты огорчен?
– Нет, конечно. Ты же говорила, что не хочешь путешествовать беременной. Но когда у нас появятся дети, мы им будем рады. У тебя какие-то затруднения?
– Нет, но… Все в порядке.
– Дорогая, в чем дело?
Немного помедлив, Дженси сказала:
– Не знаю, как тайком постирать ночную рубашку. К тому же Тредвел увидит простыню.
– С этим ничего не поделаешь, А что касается рубашки и тряпок, то выбрасывай их за борт.
– Грешно так тратиться!
– Рабыня, паша тебе приказывает, а ты слушайся! Выбрасывай! Если надо, купим еще в Кингстоне или Монреале.
– Но…
– Дорогая, я не богач, но и не нищий. Во всяком случае, я не настолько беден, чтобы моя жена занималась стиркой.
– А твоя жена не такая дура, чтобы выбрасывать деньги на ветер!
Он сделал глубокий вдох, потом спросил:
– Милая, о чем мы спорим?
Она рассмеялась.
– Извини. В такие периоды я ужасно нервничаю.
– А я нервничаю от боли.
– Ты хорошо спал?
– По-моему, я не спал хорошо со времени дуэли. Я не жалуюсь, так как понимаю, что избежал смерти, но это утомляет.
– У меня есть настойка опия. Правда, Плейтер запретил ее давать без крайней необходимости. Но может быть, все-таки попробовать?
– Настойка опия? Весьма заманчиво. Пожалуй, даже слишком заманчиво. Мой друг лорд Дариус пристрастился к опиуму, потому что получал его слишком много и слишком долго.
– Доза опиума для того, чтобы поспать, – это совсем другое дело.
– Нет-нет, не стоит.
Дженси не стала настаивать и снова ушла за занавеску. Одевшись, вышла и с улыбкой сказала:
– Дорогой, я сейчас пришлю к тебе Тредвела. Не возражаешь?
– Нет-нет, пусть приходит.
Дженси надела плащ и перчатки и вышла на палубу. Однажды она уже отправлялась в путешествие, не зная, что ждет ее в конце пути. Теперь она снова оказалась в том же положении, и ей оставалось лишь молиться, чтобы в Брайдсуэлле ее приняли так, как обещал Саймон.
Минут через пять она нашла Тредвела и отправила его в капитанскую каюту, сама же села в кресло Саймона и стала разглядывать лесистые берега.
Деревья, деревья, деревья… Жилища попадались редко, хотя однажды мимо них проскользнуло каноэ с индейцами, не обратившими на них никакого внимания. Интересно, какой была эта земля, когда здесь не было европейцев?
Потом она увидела кружившего в небе орла. Внезапно он ринулся вниз, а затем взмыл в небеса с серебристой рыбой в клюве.
Вспомнив о месячных, Дженси невольно поежилась. Ох, только бы при этом у нее не было еще и морской болезни! И как оставить все в тайне, если теперь у нее есть муж и слуги? Да, теперь она миссис Сент-Брайд, и скоро у нее появится горничная. Святые небеса, ведь эта горничная все будет о ней знать!
Однако ей придется смириться. Чтобы стать Саймону хорошей женой, она должна привыкнуть к слугам, должна привыкнуть к новой жизни. К тому же не исключено, что эта новая жизнь ей понравится. Наверное, многие желали бы иметь слуг, прибегающих по первому зову. Из каюты вышел Тредвел.
– Мистер Сент-Брайд предлагает вам и джентльменам завтракать в каюте. Сегодня холодно, мэм.
Она вошла и увидела, что слуга растопил печку и поставил вокруг стола ящики в качестве дополнительных сидений. Вскоре пришли мужчины, и все весело приступили к завтраку. А потом у Нортона вырвалось ругательство, он вспыхнул, извинился, и Дженси вдруг осознана, что она – единственная женщина в обществе трех красивых мужчин.
Интересно, может ли такое быть – женщина-паша с мужским гаремом?
Это была настолько порочная мысль, что Дженси покраснела. Нортон решил, что смутил ее до крайности, но она заверила, что вовсе нет, и только потом забеспокоилась, что ее неверно поймут.
Рассмеявшись, Саймон вывел ее из затруднительного положения, заговорив о другом. Дженси же пила чай и думала о том, что настоящую леди нисколько не взволновала бы мысль о мужском гареме. Хотя, конечно же, ей никто не нужен, кроме Саймона, и подобная мысль пришла ей в голову… как бы сама собой.
