– Глупый мальчишка. Ничего не соображаешь. Убирайся отсюда, позволь мне самой позаботиться о моей новой дочке.
Дженси хотелось закричать, чтобы Саймон остался, но он с жалобной улыбкой кивнул, подчиняясь матери.
– Знаю-знаю, – сказала миссис Сент-Брайд, прикоснувшись к плечу Дженси. – Мы всех приводим в ужас, особенно тех, кто к нам не привык. Но не беспокойтесь, все будет хорошо. Не хотите ли сразу устроиться в постели? Вам подадут ужин, а утром, когда отдохнете, мы с вами уже познакомимся как следует.
Постучав, вошли две улыбчивые горничные, они принесли грелки для постели; еще одна несла саквояж.
Дженси поднялась на ноги, чтобы постель можно было согреть, и достала из саквояжа кое-что из одежды. Когда горничные ушли, свекровь помогла ей раздеться, и Дженси сразу же легла в постель. Она заснула в тот момент, когда голова ее коснулась подушки.
Саймон с восторгом выслушал выговор матери, поцеловал ее и обменялся с отцом улыбками. Какое счастье, что он наконец-то оказался дома! И как только он выдержал столь долгую разлуку? Саймон чувствовал: когда он в Брайдсуэлле, с ним ничего плохого не случится.
– Конечно же, ты сегодня еще не ел, – заявила мать с таким видом, как будто обвиняла его в тяжких грехах. – Сейчас все устрою, – сказала она и пошла на кухню.
Наконец все разошлись, ушли даже неугомонные дети, которые так выросли, что Саймон их с трудом узнавал. Отец затащил сына к себе в кабинет, и тот рассказал обо всем, что с ним происходило в последнее время. О том, кто его жена на самом деле, он, разумеется, умолчал. Не рассказал и о пропаже картины.
Внимательно выслушав, отец принялся раскуривать свою глиняную трубку. Потом сказал:
– Полагаю, сейчас не надо говорить ей о дуэли.
– Маме? Не скажу, если ты так хочешь.
– Нет-нет, ты не понял. Если ты совсем ничего не скажешь, нам с тобой не поздоровится, когда она обо всем узнает. – Он внимательно посмотрел на сына. – Ты уже полностью здоров, мой мальчик?
– Да, полностью. Благодаря Джейн.
– Красивое имя. Возможно, она беременна. Я имею в виду ее обморок.
– Конечно, возможно. Но даже если так, то срок очень небольшой.
Саймон почему-то смутился – как будто родителям не следовало знать о том, что он спал с женщиной. Ах, как замечательно дома!
Почувствовав, что засыпает, сидя в кресле, Саймон извинился и ушел к себе. Ложиться в свою старую кровать, рядом с женой?.. Это было очень странно, но прекрасно, ведь жена – его милая Дженси. Он лег, прижался к ней покрепче и мгновенно заснул. Проснулся же рано, на рассвете. В спальне было очень холодно, но к этому он привык с детства. Наверное, следовало побыстрее растопить камин – для Дженси. Но она ведь тоже не тепличное растение…
Она лежала к нему спиной, и он осторожно поцеловал ее шею, поцеловал так, чтобы не разбудить.
Однако она тут же повернулась к нему и с улыбкой сказала:
– Доброе утро.
– Еще очень рано, так что спи.
Она зевнула и потянулась.
– Нет, я уже проснулась. – Глядя ему в глаза, спросила: – Как дела?
Он вздохнул и лег на спину.
– Все бодры и веселы, но это иллюзия. Совершенно очевидно, что Марлоу умирает, но они предпочитают не говорить об этом. В конце концов я не выдержал и сам спросил… Отец сказал, что Остри плох, и тотчас же сменил тему.
Она придвинулась к нему и погладила по руке.
– Мой отец – замечательный человек, – продолжал Саймон. – Но к сожалению, он старается избегать проблем.
– Наверное, ему сейчас очень трудно?
– Да, конечно. Покинуть Брайдсуэлл – это для него немыслимо.
– Тогда зачем покидать? Если даже твой отец станет графом, он ведь может остаться здесь, разве не так?
– Да, может, но, видишь ли… Титул – это множество обязанностей. Заседания в парламенте, положение при королевском дворе… и тому подобное. Но самое главное – графский дом. Отец считает, что его обязанность – проводить там хотя бы полгода.
– Но зачем?
Он чмокнул жену в висок.
– Я же сказал – обязанность. Огромный дом и обширные земельные владения. От него будет зависеть благополучие сотен, даже тысяч людей – от слуг до управляющих, от местных фермеров до коммерсантов. Фермы, деревни, викариаты, мельницы. И граф обязан обо всем этом заботиться.
– А нельзя ли… сдать графские владения в аренду?
– Боже мой, конечно, нет!
Она вздрогнула и тихо прошептала:
– Очень жаль.
Еще крепче прижав ее к себе, он продолжал:
– Пойми, дорогая, сдавать владения в аренду – это крайне неразумно. Ведь наниматели никогда не будут заботиться обо всем так, как настоящий владелец.
– Значит, семье придется ездить туда и обратно?
– Полагаю, да. Возможно, ездить будут только родители, а молодые станут постоянно жить в доме графа.
– А может, и нам там поселиться? Я уверена, что места вокруг графства Марлоу очень хорошие.
Местность вокруг Марлоу и впрямь была неописуемо хороша – как и Брайдсуэлл.
– Я подумаю, дорогая. Полагаю, что со временем все разрешится само собой. – Он положил голову на плечо жены. – Слава Богу, что у меня есть ты. Моя опора и моя сила.
– Ах, дорогой, я… – Она насторожился. – Ой, что там такое? За окном… Кажется, скачет лошадь.
Саймон прислушался.
– В такой час? – Он поднялся с кровати и оделся. Дженси последовала его примеру.
– Дорогой, ты иди, а я сейчас спущусь.
В одной рубашке и штанах он пошел вниз, уже понимая: вести – самые неутешительные.
В гостиной сидели родители, сидели, держась за руки. «Как маленькие дети», – подумал Саймон.
Тут же стоял слуга в ливрее, и Саймон, взглянув на него, спросил:
– Какие новости?
– Виконт Остри умер вчера в десять часов вечера, сэр, – ответил слуга. – Граф очень плох. Леди Остри прислала попросить, чтобы мистер Сент-Брайд приехал в Марлоу и взял заботы на себя.
Саймон хотел сказать, что нет смысла так спешить, но тут же понял, что кузине Дороти просто нужна поддержка. А от кого ее ждать, если не от того, кто вскоре станет графом Марлоу? Но если наследник откажется сейчас ехать, то это ничего не изменит.
Отец молчал, и Саймон сказал:
– Хочешь, я поеду? Ты можешь приехать потом.
Отец задумался, а потом вдруг решительно покачал головой:
– Нет, мой мальчик. То есть да, если ты способен меня сопровождать, я буду очень признателен. Но я должен ехать. Бедной Дороти сейчас очень плохо. – Он похлопал жену по руке. – Ты останешься здесь, дорогая. Я знаю, ты сможешь обо всем позаботиться.
