Черная ткань оказалась в упаковке с белыми китайскими иероглифами. Ткань, которую Мара приобрела у мистера Ли, была упакована точно так же.
– Это доставили в воскресенье?
Рут презрительно сжала губы:
– Не думаю, что эти язычники соблюдают воскресенья, миледи.
Мара отложила сверток в сторону.
– В любом случае это не мое. Должно быть, это леди Остри. Отдай его, пожалуйста, ее служанке.
Мара занялась завтраком. Ее не оставляли мысли о Дэре. Она полночи провела в попытках изобрести чудодейственное лекарство. Теперь же ее занимала более насущная проблема. Как он будет вести себя с ней после того, что произошло ночью?
Он мог опять спрятаться от нее, это было бы невыносимо. Но когда она спустилась, чтобы идти в церковь, он ждал ее вместе с Саймоном и Дженси. На мгновение их глаза встретились, и сердце у Мары замерло. Но Дэр поприветствовал ее как обычно, без лишних эмоций. Да ведь прошедшая ночь не была сном. Как ему удается сдерживать свои чувства?!
Дженси подошла к подруге и спросила:
– Ты хотела сохранить этот шелк в секрете, Мара? Я могу пока оставить его у себя.
– Какой шелк?
– Атлас с розами.
– Я его не покупала.
– Он был в том свертке, – сказала Дженси. – Может быть, мистер Ли послал его в качестве подарка?
– Как странно! Там была какая-нибудь записка?
– Туда был вложен листок бумаги с китайскими иероглифами. Я отдам его тебе позже.
Дэр подошел, чтобы предложить Маре руку, и они вышли из дома.
– Что-то не так? – спросил он у Мары.
Их глаза снова встретились, напоминая друг другу о прошлой ночи.
– Все в порядке, за исключением того, что ты убежал, – тихо ответила она.
– Всего этого вообще не должно было случиться. Тебе не следовало туда приходить.
– Я не жалею об этом, Дэр. Я люблю тебя. – Она посмотрела ему в глаза.
Но Саймон и Дженси уже догнали их, так что он не успел ничего ответить.
– Забыл сказать, что я получил сообщение от Хэла, – произнес Саймон. – Они с Бланш тоже будут в аббатстве, а также Стивен с Лаурой. Будут пробовать воду.
– Никто ведь не собирается никого задирать в церкви? – спросила Мара.
– Есть различные способы задеть человека, – ответил Дэр. – Но церковь – хорошее место для проверки своей репутации. Там будет много старомодных людей, а от них как раз и следует ожидать больше всего проблем.
Они зашли в старинную церковь, наполненную ангельскими звуками хора мальчиков. Как же все это хорошо!
Особенно посещать воскресную службу. Идя под руку с Даром. Они были почти как супружеская пара.
Они присоединились к Бомонтам и Боллам, и во время службы Мара молилась, как никогда прежде: о том, чтобы Дэр одержал победу над опиумом и чтобы они вдвоем счастливо прожили остаток жизни. Не забыла она помолиться и о том, чтобы повесы нашли какой-нибудь способ ввести Бланш в общество и заставить общество принять ее.
Они вышли на улицу, и их компания стала центром притяжения для друзей и знакомых. Никто не относился к Бланш холодно, но Мара заметила, что некоторые люди старались держаться от них в отдалении. Это говорило о многом, поскольку немногие могли позволить себе игнорировать герцога, наследника графства и выдающегося политика.
В их группе преобладали модные молодые джентльмены, которые явно были рады вновь видеть Дэра в обществе. Хотя удивляться не следовало. Вне всяких сомнений, до Ватерлоо он был сердцем и душой каждой холостяцкой вечеринки. Мара наслаждалась его популярностью. Многие молодые люди сдержанно ухаживали за ней.
Она также флиртовала в ответ, наслаждаясь приятным обществом. Пока не поняла, что Дэр от этого в бешенстве.
Нужно было спасать ситуацию. Она поймала взгляд Дженси. Дженси сказала что-то Саймону. Через мгновение мужчины вокруг них исчезли, и они медленно пошли обратно на Грейт-Чарлз-стрит.
– Беременность иногда бывает очень кстати, – сказала Мара Дженси.
– И Саймон так деликатно намекнул об этом, – ответила Дженси.
– Что до смерти напугало их. Они подумали, что ты вот-вот разродишься, – засмеялся Саймон.
– Наверное, это вполне естественный страх холостяка перед всем, что связано с детской, – сказал Дэр.
– Какими же глупцами бывают мужчины, – усмехнулась Мара, беря его под руку. Она заметила, что он все еще напряжен, но ему уже становилось легче.
Саймон и Дженси шли впереди, так что Мара оказалась наедине с Дэром.
– Все прошло хорошо, – сказала она, – но я заметила, что почти никто из людей постарше к нам не подошел. Это несправедливо по отношению к Бланш.
– Без сомнений, это было из-за меня, а не из-за нее, – сказал он. – Не думаю, что дружба со мной может помочь Бланш.
– Из-за опиума? Но это глупо. Огромное число людей принимают его.
– А некоторые даже пристрастились к нему, – сказал он. – Но ни один из них не имеет такой дурной репутации.
– В твоей ситуации нет ничего постыдного, Дэр. Только взгляни, сколько людей желают тебе добра. С тобой где-нибудь обращались прохладно?
– Я не слишком много появлялся в обществе.
Не следовало вообще поднимать эту неприятную тему.
– Я найду выход из этой ситуации, – твердо сказала Мара.
– Ох уж твои волосы! – застонал он. – Мара, не надо.
Словно молния, ее настигло воспоминание, как они возвращались домой после посещения Тауэра, после того, как она открыла ему свою любовь. По его глазам она поняла, что он тоже это вспомнил.
– Но что я могу с этим поделать? – тихо спросила она. – Я действительно тебя люблю, Дэр. Ни ты, ни я ничего с этим сделать не можем.
– Несмотря на мой ужасный недуг.
– Ты же знаешь, что я не об этом. Если ты скажешь, что недостоин моей любви, я тебя ударю.
Его губы скривились.
– Это ты можешь. Я надеюсь когда-нибудь оказаться достойным тебя. – Он остановился, повернулся к Маре и посмотрел на нее невидящим взглядом.
– Что? – спросила она, вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, что его беспокоит.
Он взглянул ей в глаза и сказал:
– Мне не следовало бы этого говорить, но… Мара, ты дождешься меня?
Она вспыхнула от неожиданной радости.
– Разумеется! Но зачем ждать? Я готова выйти за тебя прямо сейчас. Или по крайней мере в ближайшем будущем. Когда захочешь.
Он рассмеялся:
