– Разумеется. Он замечательный. По правде сказать, он просто идеален.
Рут закатила глаза и молча принялась убирать платья, а Мара стала раздумывать, чем бы заняться. Следует ли ей найти Дэра и обсудить с ним, где они будут жить после свадьбы?
Почему-то она начинала нервничать при одной мысли об этом. Ей немедленно захотелось выйти на свежий воздух.
– Сходи узнай, не хочет ли леди Остри выйти на прогулку, – велела она Рут.
– Они вышли, миледи.
– Так рано?
– Да, по делам Марлоу-Хауса.
Неужели это означало ускорение их переезда? Маре претила сама мысль об этом, но поделать она тут ничего не могла.
– Тогда со мной пойдешь ты, Рут.
– Хорошо, миледи.
На улице ей сразу стало легче. В Йоувил-Хаусе она задыхалась, но дело было не в спертом воздухе, а в ее знании. Казалось, дом наполняли темнота и мрак.
Она широким шагом направилась к Сент-Джеймсскому парку, довольная тем, что Дженси не смогла с ней пойти. В сопровождении Рут ей не нужно было поддерживать разговор, и она могла спокойно подумать.
Следует ли ей пытаться расшевелить Дэра, или лучше оставить его в покое? Была ли «Жестокая башня» развлечением, или она могла вызвать неприятные воспоминания? Была ли ее жизнерадостность благословением или ношей?
Она умела вести себя в обществе, но не знала, как пройти через все эти тени. Вся ее жизнь не была полностью свободна от несчастий, но это были самые обыкновенные несчастья жизни, такие как смерть ее дедушки Бэддерсли, когда ей было шесть лет, и ее маленькой сестренки, Элис, восемь лет назад.
Они все беспокоились о Саймоне, когда он оказался так далеко, да еще был вовлечен в военные действия, но он благополучно вернулся домой. Слава Богу, они не узнали о дуэли и ране, которая едва не стала смертельной, пока все это не стало историей.
– Леди Мара!
Она так глубоко задумалась, что потребовалось некоторое время, чтобы понять, что перед ней стоит майор Баркстед. Он просто сиял от счастья, увидев ее.
Пожалуйста, только не это!..
Она могла бы не обращать на него внимания, но нельзя же быть такой жестокой.
– Майор, – поприветствовала она прохладно и продолжила свой путь.
Он пошел следом за ней. Рут немного отстала.
– Могу ли я угостить вас сливками с вином и сахаром? – спросил Баркстед таким тоном, словно ему суждено будет погибнуть за стакан этого напитка.
– Нет, благодарю вас, майор. Вообще-то я уже должна возвращаться домой. Меня ждут.
Мара ускорила шаг, презирая себя за то чувство страха, которое ее охватило.
– Я провожу вас. – Он понизил голос. – Впервые за столь долгое время у нас нашлась возможность поговорить наедине.
Мара смотрела прямо перед собой.
– Нам нет нужды разговаривать наедине.
Его голос стал еще мягче.
– Ваша служанка присматривает за вами? Вас накажут? Тогда выскользните из дома, любимая. Я всегда на посту.
Мара остановилась и уставилась на него:
– Всегда на посту? Что вы имеете в виду?
Рут заметила, что происходит что-то не то, и поспешила к ним.
– Неужели вы могли подумать, что я брошу вас под гнетом семьи? Выйдите ночью из дома через заднюю дверь, любимая. Я освобожу вас. – И Баркстед ушел широким шагом, оставив Мару глазеть ему вслед с открытым ртом. Рут быстро подошла к ней.
– Что он говорил, миледи?
– Ничего особенного… – Мара не собиралась рассказывать Рут обо всех глупостях, которые он ей наговорил.
Всегда на посту? У нее от этих слов мурашки бежали по коже. Тут она подумала о том загадочном подарке – о шелке. Неужели он от него? Баркстед мог проследить за ней до того склада, а затем спросить мистера Ли, не было ли там чего-нибудь, что бы ей понравилось. В той записке отправитель написал, что она должна сшить из этой ткани ночную рубашку.
Она ее сожжет. И как она сразу не поняла? Дэр никогда бы не выбрал такую пеструю ткань!
Она поспешила в Йоувил-Хаус, понимая, что ей нужно рассказать Саймону про Баркстеда, но делать это ей совершенно не хотелось. Она бы предпочла поведать обо всем отцу, даже если бы это означало рассказать ему все.
– Мара, что случилось?
Ее мысли были так далеко, что она чуть было не лишилась чувств, столкнувшись с Дэром.
– Ничего. – Мара нервно рассмеялась. – Просто увидела тебя.
Он приподнял брови и сказал:
– У меня примерно такая же реакция, когда я вижу тебя.
Она вновь рассмеялась, уже радостнее.
Он так был похож на обыкновенного английского джентльмена. Ну, не совсем обыкновенного, но он был спокоен, у него было здоровое выражение лица, а одет он был в повседневную униформу джентльмена: темно-синий фрак, брюки из оленьей кожи, бежевый жилет и высокие сапоги с отворотами. В руках он нес шляпу, хлыст и плетку.
– Ты ездил верхом, – радостно сказала она.
Он передал вещи лакею.
– Я вчера купил нового Завоевателя. Хочешь взглянуть на него?
– Да, конечно.
Она отпустила Рут и дошла с Дэром к черному ходу.
– Сколько Завоевателей у тебя уже было?
– Четыре. Последний погиб во время Ватерлоо. Бедные лошади. Наши ссоры не должны иметь к ним никакого отношения. Мы должны воевать пешком.
– А правители, которые затевают войны, должны идти впереди своих армий, – добавила Мара.
– Наполеон так и делал, – сказал он.
– Ты восхищаешься этим монстром?
– Просто констатирую факт, – ответил Дэр, открывая ей дверь на территорию слуг. – Однако он бросил свою армию в России. Возможно, это было необходимо, но все же жестоко.
Мара огляделась.
– Мне кажется, я припоминаю этот коридор.
– Тихо!
Она прижалась к нему с наигранной кокетливостью.
– Ты хочешь, чтобы я изнасиловал тебя в стенном шкафу?
Она прижалась еще ближе.
– Да, пожалуйста.
Он рассмеялся и подвел ее к задней двери, которую она тоже помнила. Сегодня альков был пуст.
– Может быть, когда мы поженимся? – прошептала она, выходя во двор.
– Тогда все твои порочные желания станут для меня законом.
Ее охватили порочные желания, так что волосы чуть было не встали дыбом.
– Жду не дождусь.
