Он прикоснулся к ее спине, чтобы подтолкнуть к тропинке, пьющейся через заросли трав и овощей к воротам, ведущим в сад. Это мимолетное прикосновение вызвало у нее еще один приступ порочности. Интересно, если они остановятся в тени дерева для поцелуя, их никто не заметит?
Мара взглянула на окна. Возможно. Но она все же поцеловала его, просто быстро прикоснулась губами к его губам и посмотрела на него взглядом, который превратил этот лондонский сад в рай.
Улыбнувшись, они взялись за руки и пошли дальше. Вот такой будет их жизнь, подумала Мара. Прогулки по саду. Посещение новой лошади на конюшне. Когда-нибудь вместе с ними будут гулять дети. Очень скоро. У них будут Пьер и Дельфи.
– А дети уже ездят верхом?
– Немного. Долгое время они вообще отказывались уходить от моей кровати, но Тея нашла с ними общий язык. Она выводила их на улицу, на конюшню, чтобы они привыкали к лошадям. Как только я достаточно оправился, чтобы ходить туда с ними, они начали заниматься.
Они вошли в конюшню, где как раз чистили величественного сивого жеребца.
– Он великолепен, – сказала Мара.
– Один из коней Майлза Каваны.
– Кстати, я вспомнила. – С улыбкой она нащупала в кармане фартинг и отдала его Дэру. – Чтобы закрепить сделку, милорд.
Он пораздумал, а затем положил монету в кармашек для часов и протянул Маре руку ладонью кверху.
– Мы должны ударить по рукам.
– Ударить по рукам?
– Чтобы закрепить сделку.
Мара сняла перчатку и ударила его по ладони.
– Это означает, что ты теперь целиком и полностью принадлежишь мне?
Он поймал ее руку и поднес к губам. Он не сводил с нее глаз.
– Именно так. Я твой раб навсегда.
Ее рука крепче сжала его пальцы.
– Теперь тебе не отвертеться.
Лошадь переступила с ноги на ногу, и они вспомнили, где находятся. Они сделали шаг в сторону, стараясь сдержать улыбки.
– Это охотничья лошадь, – сказал Дэр. – Ты будешь не против провести здесь какое-то время следующей зимой?
Мара вновь улыбнулась ему:
– Вовсе нет, хотя дамам и запрещено охотиться.
– Хочешь сказать, что ты пойдешь?
– Хочешь сказать, что ты мне разрешишь? – парировала она.
– Я принадлежу тебе, а не наоборот, но ты же всегда была такой брезгливой. Ты даже рыбу ловить не любила.
Она состроила гримасу, вспомнив это.
– И вы все меня из-за этого дразнили.
– Мальчишки всегда мальчишки.
Мара прихлопнула муху, кружившую вокруг ее лица.
– Ага! – воскликнул он. – Значит, у тебя все-таки кровожадная натура.
Она попыталась разглядеть в его лице какой-нибудь намек на ужасы войны, но он был ярким, как топаз.
– Если мне придется, я убью муху и даже осу. И безжалостно наброшусь на личинок моли.
Они подошли ближе, чтобы полюбоваться Завоевателем, который наслаждался вниманием. Мара видела, что конь уже привязался к Дэру.
– Я привезла с собой Годиву, но еще не ездила.
– Значит, нам следует покататься вместе, – сказал он, выходя вслед за ней из конюшни. – Скажите, прекрасная дама, а вы ездите обнаженной?
Мара уставилась на него:
– Годива, сэр, – это лошадь, а поэтому она всегда обнажена.
– Ты ездишь без седла? – удивленно спросил Дэр.
– Нет, но ведь седло не прикрывает… О… – Она замолчала, густо покраснев. – Что за глупый разговор!
Они рассмеялись.
– Мы могли бы покататься завтра, – предложил он.
– Замечательно. Когда?
– В десять?
– В девять, – ответила она, – Поездки должны начинаться рано.
– Тогда в восемь?
– Семь!
– Мара, Мара, в этом соревновании тебе никогда не выиграть. Восемь и так достаточно рано.
– Значит, в восемь.
По молчаливой взаимной договоренности они не пошли сразу в дом, а решили прогуляться. Он взял ее за руку, и его прикосновение подействовало на нее чудесным образом.
– Такое ощущение, что мы за городом, – сказала она, разглядывая растения, расцветавшие там, куда никогда не проникали ни копыта лошадей, ни колеса экипажей. Она остановилась, чтобы вдохнуть сладкий аромат диких цветов, и посмотрела на Дэра. – Нам нужно съездить в Брайдсуэлл, чтобы поговорить с отцом.
Дэр напрягся:
– Я не женюсь на тебе, пока я наркоман, Мара.
– И когда ты освободишься от наркотика? Сколько мне еще ждать, прежде чем я смогу открыто говорить о своей любви?
– Несколько месяцев наверняка.
Она открыла рот, чтобы возразить, но решила сменить тему:
– По крайней мере, я хочу получить согласие отца. Как можно скорее. Я серьезно, Дэр.
Он посмотрел на нее влюбленным и грустным взглядом:
– А что, если твои родители не согласятся?
Она взяла его за руку.
– Согласятся. Когда?
Через мгновение он сказал:
– Мы должны сходить в «Олмак», а потом будет бал в Марлоу-Хаусе. После этого в любой миг, когда захочешь.
Мара поняла, что наступил момент заговорить о том, где они будут жить. Все еще держа его за руку, она сказала:
– Дэр, я думала, что нам следует купить дом неподалеку от Брайдсуэлла. Само собой, у нас будет дом в Лондоне, но… Ты этого хочешь?
Что ей делать, если он скажет «нет»?
– Забрать Сент-Брайд из ее улья? – сказал он. – Это все равно что совершить преступление против природы. Брайдсуэлл – это особое место, Мара. Возможно, именно из-за него я и женюсь на тебе.
– Возможно, я выхожу за тебя только затем, чтобы стать повесой.
Он рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Внезапно он страстно прижал Мару к себе и обжег ее губы поцелуем. Вдруг кто-то резко сзади дернул его за плечо.
Дэр развернулся и оказался лицом к лицу с майором Баркстедом.
– Ах ты, дворняга! – взревел Баркстед и замахнулся кулаком.
Несмотря на то, что он почти потерял равновесие, Дэр увернулся от удара.
Баркстед вновь бросился в атаку. Глаза его горели, а лицо покраснело.
Дэр толкнул Баркстеда в грудь. Тот пошатнулся, сделал шаг назад, но успел ухватить Дэра за фрак. Они оба повалились на землю.
