Прежде чем Мара успела возразить, это за нее сделал Саймон:
– Прекратите нести чушь. В одном мизинце Мары больше ума, чем у вас в голове.
Баркстед повернулся к нему:
– Тогда почему она покинула ночью дом, чтобы провести время в моем обществе?
Мара возблагодарила небо, что уже успела обо всем рассказать брату.
– Потому что она считала вас своим старшим другом, почти дядей и доверяла вам, – не моргнув, ответил Саймон.
Баркстед упал в кресло.
– Вы считаете меня своим дядей? – спросил он у Мары дрогнувшим голосом.
На одно мгновение ей стало жаль его, но она прямо взглянула ему в глаза и Твердо сказала:
– Да.
Повисла долгая пауза.
– Ну что, мы покончили с этими глупостями? – спросил Дэр. – Никто не собирается драться с вами, Баркстед, но если вы будете еще создавать неприятности, мы соберем все силы и смешаем вас с грязью.
Баркстед облизнул губы.
– Понимаю. Вы начнете рассказывать небылицы. Разрушите мою репутацию… Я всего-навсего сделал то, что считал правильным. И до сих пор считаю это правильным. Она слишком хороша для вас!
– В этом я с вами согласен, – сказал Дэр. – Но нам не придется рассказывать про вас небылицы. Достаточно будет рассказать правду. Условия следующие: вы перестаете вмешиваться в нашу жизнь. Вы стараетесь не попадаться на глаза Маре. Нам придется рассказать Верни о вашем поведении, но если вы не нарушите свою часть договора, никто больше в свете не узнает о вашей глупости и низком поступке.
– Потому что вы не хотите, чтобы всем также стало известно о ее бесстыдном поведении.
Мара вспыхнула. Если бы только она могла знать тогда, какими неприятностями обернется ее наивное легкомыслие! Но Дэр сказал:
– Если вам небезразлична судьба Мары, вы и сами не захотите, чтобы миру стало известно о ее невинных заблуждениях.
– Невинных… – Баркстед замолчал и проглотил дальнейшие слова. Мара не удавилась. Ведь ему и вправду было нечем крыть.
Дэр добавил:
– Мне жаль вас, сэр. Мара – удивительная девушка, она стала для вас чем-то вроде наркотика. Лучшая ваша часть, вне всяких сомнений, пытается сохранить здравомыслие, но ваши животные инстинкты подталкивают к мысли, что жизнь не стоит и гроша, если рядом нет ее, что ваша святая обязанность – защитить ее. Эту напасть можно победить. У вас репутация смелого человека, и у вас есть друзья. Сражайтесь! – Он взглянул на потрясенного капитана Лоустофта: – Надеюсь, вы поможете ему, сэр, и также сохраните все это в тайне.
– Да, разумеется. Разумеется. – Капитан Лоустофт собрался е силами. – Это я распространил историю в «Олмаке». В тот момент я ей верил. Его раны придавали веса его истории. Я готов принести вам свои извинения, но если вы хотите, удовлетворения…
– О Боже, нет! – возразил Дэр. – Давайте забудем обо всем этом, как о войне. Вы заблуждаетесь, только и всего. Я не держу на вас зла.
Он взял Мару за руку и вывел ее из комнаты, вниз по лестнице и вон из гостиницы.
– Дэр, а кто этот свидетель, который может опровергнуть слухи? – поинтересовалась Мара. – Ты ничего не говорил о нем раньше.
– Я солгал, – сказал Дэр. – Один из побочных эффектов опиума в том, что становится очень легко лгать, да и что мне оставалось делать?
Мара вернулась в свою спальню в Марлоу-Хаусе но никак не могла успокоиться. Когда Рут предложила ей настойку опиума, она оттолкнула бутылочку.
– Но вы должны выспаться, мисс Мара!
– И ты тоже, Рут. Пожалуйста, уйди. Все будет в порядке.
Одиночество было для нее настоящим раем, она так устала от потрясений.
Мара нашла диск, который ей подарил Руюан, и стала работать над движениями, которым он ее научил. Она легко вспомнила их и принялась повторять их снова и снова, представляя, как Дэр проделывает то же самое в Йоувил-Хаусе. Постепенно ее разум очистился, и она надеялась, что это означает, что и Дэру тоже полегчало. Стоило ее голове коснуться подушки, как она тут же заснула.
На следующее утро Дженси зашла к ней, чтобы позавтракать вместе.
– Что мы будем делать?
Мара намазала хлеб маслом и положила сверху джем.
– Готовиться к балу.
– Ты знаешь, о чем я. Все в таком беспорядке.
– Могло быть и хуже, – заметила Мара. – Мадам Клермон не тащит упирающуюся Дельфи в Бельгию. Дэр не дерется на дуэли с Баркстедом. Сегодня весь свет соберется в Йоувил-Хаусе, подтверждая тем самым, что они считают Дэра смелым, честным и правдивым.
– Ты в этом уверена?
– Конечно!
– Не понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной! – взорвалась Дженси. – Ты же знаешь, как трудно бороться со сплетнями! Многие уже наверняка сообщили об этом в письмах, распространяя историю еще дальше, но они и не подумают о том, чтобы написать опровержение. Особенно если мы его не предоставим.
Мара сжала руки Дженси.
– Но ведь они напишут и о бале, Дженси. Я просто пытаюсь смотреть на все со светлой стороны.
– Прости.
Дженси ушла, и Мара вспомнила, что ей обещана верховая прогулка.
Она написала записку Дэру и вызвала Рут, чтобы подобрать платье. Бедная Годива не выходила из конюшни уже около недели. Мара только-только успела одеться, когда лакей доложил, что лорд Дариус ожидает ее внизу.
Но вместо того чтобы немедленно отправиться с ней на прогулку, он провел ее в одну из гостиных.
Вся ее радость мгновенно улетучилась.
– Что? Что еще случилось?
– Ничего плохого. Извини, если напугал тебя. Я просто хотел подарить тебе вот это. – Он достал кольцо: чистый граненый топаз, окруженный негранеными рубинами, а затем крошечными бриллиантами, – и надел его ей на палец.
– Оно просто идеально. Где ты его нашел?
– Я заказал его на прошлой неделе, прежде чем мы уехали из города. Рубины защищают топаз, – сказал он, проводя пальцем по камням, – а бриллианты защищают их обоих.
Она заглянула ему в глаза:
– И ты больше не собираешься жениться на мадам Клермон?
– Нет. – Он провел пальцами по ее щеке. – Зачем им с Дельфи мертвый муж и отец? А я не смогу жить без тебя.
Мара прижалась к нему. Она почувствовала, как он поцеловал ее волосы, и ощутила, что жизнь совершенна, когда Дэр рядом.
– Нам нужно идти, – неохотно сказал он. – Лошади ждут.
Они поцеловались, вышли из дома и отправились в Гайд-парк. Они разговаривали, но только о некоторых незначительных пустяках и то не слишком много. В парке они пустили лошадей рысью, а после и вовсе поскакали наперегонки галопом, намеренно оканчивая игру вничью. Это было здорово. Это было нормально. Именно так они и должны жить вместе.
