Еще один признак энтузиазма. Кристиан выбрал направление, которое должно было привести их на Силвер-стрит. Теперь он чувствовал себя свободнее и хотел еще раз взглянуть на дом.
Через несколько шагов миссис Хантер сказала:
– Ваши глаза, сэр? – И снова посмотрела в них. – Как вы сказали, это фамильная черта. У всех ваших родственников такие?
– У некоторых из моих братьев и сестер.
Если это лучшее, что она могла сделать в кокетливой беседе, возможно, лучше потихоньку вести дело к постели.
– А у других? – спросила она. – У кузенов и тому подобное?
– Глаза у нас в семье передаются по материнской линии и рассеяны по Дейлам.
– Дейл? – нахмурилась миссис Хантер.
Он усмехнулся:
– Дейл – девичья фамилия моей матери.
– О, – рассмеялась она вслед за ним. – Какое облегчение.
Каро искренне забавлялась, но, похоже, переусердствовала. Она, должно быть, кажется полной идиоткой.
С другой стороны, возможно, именно такую он хочет. Он, кажется, считает, что может совратить ее на многолюдной улице средь бела дня. Такое впечатление, что он только и ждет, когда она вернется в гостиницу и отправится с ним в постель.
Впрочем, если у него будет надежда, он продолжит говорить. Подобно Шехерезаде она должна удерживать его внимание, пока он не выболтает все свои истории.
Они разняли руки, чтобы заглянуть в окна магазина, торгующего фарфором, а когда пошли дальше, Грандистон коснулся ее спины. Жаркие искорки побежали по ее спине и даже пробрались в мозг, и думать стало так трудно.
Он превзошел ее в этой игре, но она улыбнулась и задала новый вопрос:
– Ваши родственники живут в Донкастере, мистер Грандистон, или поблизости?
– Толком не знаю. Я ищу их.
– Они Грандистоны? Это необычное имя.
– Нет, их фамилия Хилл.
Ее словно молнией ударило.
Дрожь охватила ее от его тона, от его взгляда. Ей пришлось отвести глаза. Каро видела, что они привлекли внимание трех женщин, сплетничающих в дверях и приглядывающих за играющими поблизости детьми. Вернее, их внимание привлек Грандистон. У женщин был такой вид, будто они прыгнут в его постель, едва он пальцем поманит!
Перехватив направленный на нее взгляд одной из женщин, Каро поняла его значение: «Что такой красавчик делает с такой невзрачной особой?»
Каро сознавала собственную заурядность и красоту Грандистона, но пронзила женщину взглядом: «Невзрачная я или нет, но сейчас он мой».
Теперь она знала, что они привлекают внимание, и это никак не связано с ней. Дело не только в его внешности. Его осанка и естественная уверенность – признаки воспитания и знатного происхождения.
Как у Хилла. Даже в то ужасное время она поняла, что Хилл знатного происхождения, а Мур – нет.
– Вы очень смелы, мистер Грандистон, – игриво поддразнила она. – И почти барственны в своих ожиданиях. В вашем семействе есть титул?
– Это послужит моей пользе или моему позору?
– Кто может стыдиться титула?
– Дарьен сомнителен, а новому графу Феррерзу есть от чего краснеть.
– Дарьен?
– Просто кладезь мерзости.
– Феррерз?
– Казнь его предшественника за убийство осталась на севере без внимания?
– Ах, это! – сказала Каро, сообразив, что от волнения совсем растерялась. – Нет. Этот случай часто упоминается как доказательство, что все равны перед законом.
– Вы говорите цинично, миссис Хантер. Вероятно, так и есть.
– Просто я думаю, что аристократов, наказанных за преступления, несколько меньше, чем нищих.
– Ваши доводы верны, признаю. Но эта несправедливость распространяется на всех людей, обладающих собственностью. Уверен, что с вами закон обошелся бы мягче, чем с какой-нибудь оборванкой.
Каро посмотрела на старую горбунью, суетливо собиравшую в ведро навоз. Она продаст свой трофей садовнику за несколько пенни.
– Увы, сэр, вы правы, и эта бедняга должна быть в богадельне.
– У вас доброе сердце.
– А вас это не волнует?
– Я редко замечаю подобное. И это, несомненно, подтверждает ваше низкое мнение об аристократии.
Вот оно, доказательство. О Господи, они свернули на Силвер-стрит. Никто здесь ее не знает, и все-таки это опасно.
– Я не имею низкого мнения относительно всех аристократов, – сказала она. – Графиня Аррадейл известна в Йоркшире своей благотворительностью… теперь она маркиза Ротгар. Но есть и другие примеры. Эти истории все слышали. Они весьма отвратительны.
– А низшие классы всегда добродетельны?
– Нет, конечно. – Что, если появится кто-нибудь из слуг Филлис и узнает ее?
– Я вижу хорошее и плохое на всех уровнях, – сказал Грандистон. – Например, многие аристократы праздны, но некоторые ответственно работают в правительстве и управляют своими владениями. Но у них есть и другие интересы. Есть мода на науку, промышленные разработки и даже изобретения типа точных часов. Множество аристократов – Ашарт, Иторн, Ротгар и даже новый граф Феррерз – увлечены транзитом Венеры.
Они приближались к дому Филлис. Все спокойно, Филлис на пути к Фреду. Каро задавалась вопросом, почему ее жизнь не может быть столь же простой. Она такой станет, как только ей удастся разобраться со своими проблемами, и она выяснит, почему Грандистон ищет жену Джека Хилла. Если бы можно было спросить его прямо.
– Вы собирались больше рассказать мне о ваших поисках, – улыбнулась она своему спутнику:
– Разве? Думаю, Венера намного интереснее.
– Вы дерзите, сэр. Я этого не позволю.
– Тогда я не стану удовлетворять ваше любопытство.
Каро надулась. По каким-то причинам Грандистон не говорит о том, что ей интересно. Мужчины обычно без умолку болтают о новых лошадях, улучшении каретных рессор или о том, как, на их взгляд, должны управляться финансы страны. Но Грандистон не таков. И он действительно слишком опасен, чтобы заигрывать с ним дольше. Бой церковных часов подсказал ей выход.
– О Господи, думаю, мне следует вернуться в гостиницу.
– Да, я тоже думаю, что пора.
Они уже повернули к гостинице, а Каро узнала очень немного.
– Мне очень интересна одна деталь, – постаралась беспечно сказать она.
– Не сомневаюсь.
– Если девичья фамилия вашей матери Дейл, откуда появились Хиллы?
– Какой географический вопрос. Возможно, они созданы гигантскими наносами.
– Мистер Грандистон!
– Вы ожидаете, что я серьезно отнесусь к такому скучному вопросу? Почему бы вместо этого вам не сказать, с какой целью вы здесь?
