Несколько минут они танцевали вполне прилично, но вдруг, без малейшего предупреждения, Грешем поднял ее за талию и закружил. У Честити вырвался пронзительный визг. Она испугалась, что тоже потеряет парик, к тому же ее потрясла громадная сила кавалера. В его руках она казалась совершенно беспомощной и лишь теперь сообразила, что до сих пор рядом всегда бывал кто-то из близких — отец, брат, Син. Кто-то, к кому можно броситься в поисках защиты. Теперь она была одна.
Грешем ослабил хватку и позволил девушке сползти по его груди на пол. Этот ловкий маневр задрал спереди все ее юбки и почти полностью обнажил ноги. К тому же Грешем набросился на нее с поцелуями. В этих медвежьих объятиях невозможно было шевельнуться. Честити попробовала сжать губы, но большой палец перебрался с подбородка вверх и разжал их.
Потом, впервые в жизни, во рту оказался чужой язык. В этом было что-то сродни насилию, но особого рода. Помимо воли оно рождало отклик, рот становился все податливее, губы трепетали на грани того, чтобы ответить на поцелуй.
— Так-то лучше, — сказал Грешем, отстранившись. — Но к чему эти ужимки? Что, ты уже подыскала кого-нибудь?
— Да! Да! — обрадовалась Честити.
— Ничего, он не станет возражать.
Рука легла на грудь и сжала — слишком сильно, до боли. Робкая тень наслаждения растаяла, сменившись страхом. А если он навалится на нее прямо здесь, при всех?! Честити откинулась назад, насколько это было возможно. Грешем воспользовался этим, чтобы покрыть поцелуями ее шею. Нужно было что-то придумать, и поскорее.
— Милорд, мой кавалер обещал принести что-нибудь съестное. Я умираю с голоду! Накормите меня — и я ваша!
— Всегда к твоим услугам, — пробормотал офицер. — Накормлю прямо здесь и сейчас, дай только расстегнуть брюки. Смотри, что у меня есть!
Он прижал ее руку к выпуклости внизу живота. Честити ахнула: такое может разорвать пополам!
— Что, нравится? — гордо осведомился гигант. — Поработай немного ротиком, и наешься до отвала.
«Полный ротик молочка»! Даже в своем неведении девушка сообразила, что это может означать, и ее чуть не вывернуло наизнанку.
— Для начала я бы предпочла крылышко жареной куропатки!
На деле Честити предпочла бы спрятаться под кровать в спальне Хедерингтона. Она уже узнала все, а нервы сдали так, что хуже некуда.
Однако отделаться от Грешема было не так-то просто. Увлекаемая из галереи, Честити в панике вопрошала себя, что толку, если никто не покусится на нее в обществе этого верзилы, когда он сам собирается на нее покуситься? Даже если выскользнуть у него из рук, далеко не убежишь. Закричать? На помощь могут явиться Форт или Родгар, и ее маскарад будет разоблачен. Это пугало сильнее, чем угроза надругательства. Возможно, если убедить Грешема в своей готовности, он отправится на поиски еды и даст ей шанс сбежать?
Вся во власти лихорадочных, панических мыслей, Честити не обращала внимания на окружающее и подпрыгнула, когда рядом раздался многоголосый рев.
— Что это? Что?!
— Театр, моя сладенькая, — объяснил Грешем. — Хочешь посмотреть? Пожалуйста! Оп-ля! — И он, как ребенка, перебросил ее через широченное плечо.
В комнате были установлены подмостки. Три ряда кресел были заполнены, а те, кому не хватило места, толпились у двери. Вознесенная над ними, Честити не сразу поняла, что происходит на сцене. Совершенно голая пара в масках демонстрировала совокупление в столь невообразимой позе, что непонятно было, где чьи конечности. Присмотревшись, девушка завозилась на плече.
— Что, не нравится? — удивился Грешем.
— Слишком… — она поискала подходящее слово, — слишком возбуждающе, а я все еще голодна.
— Ужин не убежит, а охота может и пройти! — усмехнулся ее непрошеный кавалер.
Он задрал Честити юбки и сунул руку под сорочку. Сопротивление только распалило его.
— Да это Грешем! — раздался совсем рядом голос Сина. — Грешем с целой охапкой вкусненького!
Девушка затихла, разрываясь между страхом быть узнанной и желанием позвать на помощь.
— Еще не пробовал, — хмыкнул ее кавалер, и она оказалась наконец на полу. — Познакомься с лордом Маллореном, куколка.
Син выглядел на редкость аккуратно для человека, который провел целый час в гуще оргии. Он не узнал ее, поскольку произнес: «Рад познакомиться, мадам!» — и весело подмигнул. Увы, это означало, что придется и дальше оставаться в обществе Грешема. Честити поняла, что не вынесет этого. Ни теперь, ни после встречи с Сином!
— Я тоже рада, милорд, — поспешно сказала она измененным голосом, — и приглашаю вас составить трио!
— Я против! — воскликнул неприятно удивленный Грешем.
— Признаться, я предпочитаю развлекаться вдвоем, — улыбнулся Син, — но готов встретиться лично с вами чуть попозже.
Сколько раз он говорил это за прошедший час? И сколько раз исполнил свое обещание?
— Попозже, мой друг, она будет не в состоянии! — засмеялся Грешем и добавил двусмысленно:
— У нее волчий голод!
— Это поправимо, — заметил Син, не поняв или не пожелав понять шутку. — Я знаю, где можно перекусить. Идемте!
В соседней комнате было малолюдно. Те немногие, что там собрались, коротали время за разговором. Был среди них и Родгар, он как раз предлагал понюшку — подумать только! — самому графу Бьюту, особе, наиболее приближенной к молодому королю и, если верить слухам, к королеве-матери. Значит, все то, что происходит в этом вертепе, и есть подлинное лицо высшего общества? Может быть, здесь находится и король?
К счастью, Родгар стоял спиной к ним. Честити мимолетно задалась вопросом, где же роскошная Сейбл. Они прошли комнату насквозь и оказались в другой, с двумя накрытыми столами. Стульев не было, так что гости закусывали стоя, перебрасываясь шутками. Лорд Хедерингтон, этот распутник, и здесь остался верен себе.
В центре каждого из столов красовалось блюдо с фигурой из бланманже, причем женская фигура вызывала подлинный ажиотаж. Джентльмены наперебой снимали губами вишенки, изображавшие соски. Пьяный лакей тут же заменял их другими, из большой чаши. Развилка бедер демонстрировала Гнездо из зелени петрушки. Иное дело мужская фигура: здесь вверх гордо торчал огурец. Честити подумала, что не прикоснется больше к этому овощу.
Как и следовало ожидать, Грешем отошел принять участие в забаве с вишенками. Син за ним не последовал. Это мешало ускользнуть, но давало шанс предупредить его о присутствии брата. Девушка потянулась за куриной ножкой, как бы случайно навалившись ему на спину. Секунда — и записка перекочевала из лифа в карман. Едва успев отстраниться, Син круто повернулся и уставился на нее, словно видел впервые.
— Что такое, милорд?
— Нет… ничего.
