— Каким манером?
Но Форт уже отвлекся. На лице его, пока он рассматривал Честити, возникло страдальческое выражение.
— Ну и наряд! Если не хочешь, чтобы отец сорвал с тебя эти тряпки, переоденься во что-нибудь благопристойное. Сейчас я распоряжусь.
— Постой! Одежда ничего не изменит. Ты лучше скажи, каким манером Уильям Вернем добыл состояние.
— Странно, что ты не знаешь. По-моему, всем известно, как он разбогател, — выслеживал сторонников движения якобитов, собирал доказательства, а потом вымогал деньги за то, что их утаит. Некоторым это обошлось весьма недешево.
То же самое говорила и Верити, но этот экскурс в историю никак не помогал объяснению недавних событий. Девушка прошла к окну. За ним открывался вид на садик, отделенный от других домов плотной стеной деревьев. По садику кто-то прохаживался — вероятно, караульный. О бегстве через окно приходилось забыть.
— Как случилось, что ты тоже здесь? — спросила она брата.
— Где же мне еще быть? Распивать чай на светских раутах? Я помогаю разыскивать родных сестер! Когда выяснилось, что и ты сбежала, я решил, что вы вместе, а значит, с Верити все более-менее в порядке. Поклянись Богом, что ты не знаешь, где она находится в данный момент!
Поклявшись, она нарушит одну из заповедей! С другой стороны, в данный момент Верити может быть где угодно: в доме Гарнетов, в их саду или в подсобном строении.
— Клянусь Богом, я не знаю, где она сейчас находится!
Форт, наконец убежденный, беспокойно зашагал по комнате.
— А я не поверил Фрейзеру! — вдруг воскликнул он. — Выходит, он говорил правду.
— Что же он сказал?
— Страшно огорчился и хотел сам отправиться на поиски, но мы с отцом убедили его остаться и ждать вестей от Верити. Хотя я, хоть убей, не пойму, чего ради ей искать помощи у него. — Некоторое время он шагал молча, потом вдруг остановился перед Честити и ткнул в нее обвиняющим перстом. — Все началось с тебя, сестричка! Если бы ты не затащила Генри к себе в постель…
— Я не затаскивала!!!
— Тогда как, к дьяволу, он там оказался?!
— Откуда мне, к дьяволу, знать?!
Щеку обожгла увесистая пощечина.
— Следи за своей речью!
Смахнув слезы, девушка потерла щеку ладонью. Она так сжилась с мужской ролью, что совсем забыла, как изъясняется хорошо воспитанная леди.
— Прости, Форт, — попросила она кротко. — Я вся на нервах из-за Верити. Поверь, я не звала Генри Вернема к себе в постель, клянусь Богом и всеми святыми, не звала! Он мне противен. Он пытался взять меня силой!
— Ты все время это твердишь, но как поверить, если никто не слышал криков о помощи?
— Я спала!
— Что? Спала? Спала, когда голый мужчина лез к тебе в постель? Когда он раздевал тебя? Может, он и взял тебя во сне, пока ты видела сладкие сны?
— Уж кто-кто, а ты бы мог мне поверить, Форт, — с горечью сказала Честити. — Ты знаешь, как крепко я сплю. Помнится, ты вынес меня, спящую, в коридор и положил под чучело волка, а сам притаился поблизости. Я проснулась, увидела над собой оскаленные зубы и закричала так, что перебудила весь дом.
— Да, но тогда тебе было десять лет, — возразил он с тенью улыбки.
— Я и теперь сплю как убитая.
— Откуда Генри Вернему было это знать? — резонно заметил Форт. — Он мог ожидать всего, чего угодно — криков, сопротивления. За такое могут и убить на месте, а Генри неглуп. Нет, он не пошел бы на это. Послушай, Честити, — обратился он к ней с искренним участием, — признай, что ты ошиблась и слишком далеко с ним зашла. Такое случается, тем более что Генри в своем роде довольно привлекателен. Но почему ты не захотела прикрыть грех? Это был единственный разумный выход.
— Даже если именно ради этого он потихоньку, подло залез ко мне в постель?
— Что за нелепость? Разве отец не поощрял его ухаживания?
— Еще как поощрял, — устало согласилась девушка.
— Ну? И в чем же была загвоздка? Ты предпочла Генри Вернема другим поклонникам только затем, чтобы потом его отвергнуть? Дорогая моя, в нашем кругу так не поступают!
— Кто сказал, что я предпочла его?
— Отец.
— Отец! Ну, так он… — Честити придержала слово «солгал», — ошибся. Форт, поверь, я не предпочла бы Генри Вернема! В моих глазах это гнусный, мерзкий урод! Участь его жены противна, как и любовницы!
— Вот как? — Судя по выражению лица, Форт наконец проникся ее доводами. — Значит, ты все еще девственница?
Наступило тягостное молчание. Даже если бы прошлой ночи не было, Честити все равно не могла бы ответить «да».
— Нет… — прошептала она.
— Значит, ты была не с Вернемом, а с кем-то другим? — Форт с болью покачал головой. — И ты полагаешь, что это меняет дело? Скажи, кто лишил тебя невинности? Кому принадлежит эта честь?
— Не могу!
— Имя! — крикнул Форт, встряхивая ее.
Честити молчала, стиснув зубы. Он еще раз встряхнул ее и отшвырнул так, что она упала.
— Один Бог знает, с кем ты валялась и где! Может быть, под первым попавшимся кустом! Не удивлюсь, если не хватит пальцев, чтобы перечесть твоих любовников. Ты мне противна, слышишь? Поверить не могу, что мы одной крови!
Он стоял, нависая над ней, багровый от гнева, стиснув руки в кулаки, способные сокрушить все кости. Честити зажмурилась от страха, но почти сразу услышала стук двери и звук повернувшегося в замке ключа. Не решаясь подняться, она спрятала лицо в ладони.
Ни Форт, ни кто другой не поверят ей, разве что отец однажды проговорится. Да и как винить брата — она сама не поверила бы в подобную историю.
К страху за свою дальнейшую судьбу примешивалась тревога о судьбе Сина. Если его роль в исчезновении Верити выйдет наружу, отец уничтожит его, а Форт охотно ему в этом поможет.
Нужно бежать любым способом. Кто знает, достанет ли у нее сил и на этот раз противостоять железной воле отца? К тому же нужно следить за каждым словом, чтобы имя Сина Маллорена ненароком не слетело с губ.
Девушка обследовала камин, только чтобы убедиться, что дымоход и впрямь чересчур узок. Протиснуться в него сумел бы лишь самый ловкий и худенький мальчишка. Честити проверила и дверь. В замочной скважине виднелся кончик ключа, но толку от этого было мало. К тому же стоило нажать на ручку, как из коридора послышались шаги.
— Что угодно, миледи? — спросил мужской голос громко, однако с должным почтением.
— Мне хочется пить, — сказала девушка, чтобы как-то объяснить свой поступок.
— Будет исполнено, — сказал караульный, но не отошел, а крикнул кому-то еще:
