— Милорд, я не могу этого сделать! Даже если Син вынесет такую тяжкую ношу, как брак с падшей женщиной, что нас ждет? Затворничество? Или упорное вопреки насмешкам и косым взглядам появление в свете?
— Ну зачем же? Для начала придется положить конец прискорбным заблуждениям.
— Прискорбным заблуждениям! — Честити всплеснула руками. — Речь идет о погибшей репутации, о запятнанном имени! Ни одна достойная особа в Англии и минуты не останется в одной комнате со мной!
— Вы хотите сказать, что Элф — особа недостойная?
— Леди Элфлед приняла меня из любви к брату!
— Син известен и любим не только в узком семейном кругу.
— Что за чушь вы городите, милорд! — Девушка испугалась, что опять слишком далеко зашла в своем негодовании, но заставила себя встретить взгляд Родгара. — Брак со мной будет стоить Сину карьеры. Наверняка его с позором отчислят из полка.
— Я куплю ему чин в другом полку, — невозмутимо ответствовал маркиз. — Все равно ему давно пора в полковники. — Он вытянул и скрестил ноги, поудобнее устроился в кресле. — А теперь расскажите, как Генри Вернем попал к вам в постель.
Глава 18
Честити беспомощно покачала головой: она не хотела снова проходить через это. Зачем, если Родгар все равно не поверит, а если и поверит, то ничем не сможет помочь?
— Вы не хотите решения своих проблем? — осведомился тот с оттенком иронии.
— Они неразрешимы.
— Позвольте мне хотя бы попытаться.
Его могучая воля, как обычно, восторжествовала, и Честити, пусть без особого воодушевления, углубилась в печальное повествование.
— И Уолгрейв Непогрешимый пошел на все это, чтобы выдать дочь за подобного субъекта?
— Да.
— С чего вдруг?
— Не знаю.
Тот факт, что Родгар вдавался в детали, означал, что он намерен взяться за дело всерьез. Хотя обычно расспросы удручали девушку, в данном случае это обнадеживало.
— По-вашему, его выбор был в какой-то мере обоснован? — настаивал он.
— Тогда мне казалось, что ни в коей мере, — ответила Честити, не в силах выносить испытующий взгляд серых глаз. — Сейчас не знаю, что и сказать. Возможно, отец лишился рассудка.
— Что заставляет вас так думать? Это просто ощущение или речь идет о конкретных поступках?
Девушка попыталась уклониться от ответа.
— Милорд, это все ни к чему. Случившееся непоправимо.
— Непоправима только смерть, остальное можно исправить хотя бы отчасти. Но для этого мне нужно знать все. — Видя, что она еще колеблется, Родгар спросил:
— Разве вам не хочется занять полагающееся вам по праву место в обществе, восстановить свое доброе имя, стать женой и матерью… стать счастливой?
— Если бы только это было возможно… — прошептала Честити со слезами на глазах.
— Сделайте для этого хотя бы первый шаг. Расскажите все!
— Ну, хорошо! — Она судорожно вздохнула, подавляя рыдания. — Все началось с того, что отец упорно толкал меня на брак с Генри Вернемом, что в моих глазах не имело никакого смысла. Позже он с тем же отчаянным и необъяснимым упорством преследовал Верити. Он уверял, что движим исключительно отцовской заботой, но я так не думаю. Увы, я не знаю, в чем в действительности дело.
— Он уверял? Когда?
— В Мейденхеде, — ответила Честити, нервно играя веером. — Ему удалось схватить меня. Я знала, что отец будет в ярости, узнав, что я разгуливаю в мужской одежде… — Сообразив, что Родгар не имеет представления о ее маскараде, она объяснила:
— Я месяцами одевалась как мужчина.
— Ах вот откуда очаровательная живость ваших манер! Можно узнать, зачем вам это было нужно?
Об этом тоже не хотелось упоминать, но, раз начав, приходилось идти до конца. Честити стянула с головы парик.
— О! Дело рук вашего отца?
Она кивнула и поспешно вернула парик на место.
— Вполне типичное наказание для заблудшей дочери. Надеюсь, этим дело и ограничилось?
Про побои она не сказала, ведь это была попытка настоять на браке с Вернемом.
— Еще одежда… — Встретив вопросительный взгляд, Честити объяснила:
— Мне было приказано носить обноски из местного исправительного дома.
— А вы предпочли нечто более презентабельное. Отдаю вам должное, дорогая моя! На чем мы остановились? Предметом ярости вашего отца был не мужской наряд. Тогда что же?
— Он желал любой ценой отыскать Верити и был уверен, что я знаю, где она скрывается. Он гневался, что я осмелилась поощрять ее побег, а в дальнейшем скрываться от него. Есть немало отцов, для которых дочери — всего лишь пешки в жизненной игре, но он чересчур перегибает палку.
— Хм! — Родгар откинулся в кресле и посмотрел на расписной потолок. — А почему, собственно, леди Верити убежала из дому?
— Из страха перед Генри Вернемом. Он выиграл дело об опекунстве, и она опасалась, что он причинит вред ребенку.
Родгар продолжал внимательно изучать потолок. Пробили часы. Звук этот породил эхо где-то в безмолвных глубинах дома, С шипением упал через каминную решетку уголек.
— Вашу сестру выдали за одного из Вернемов. Что связывало вашего отца с этими ничтожествами?
— Не знаю! — крикнула Честити, не в силах выносить напряжение разговора. — Думаете, я не ломала над этим голову? В этой истории, куда ни посмотри, концы не сходятся с концами, и я не понимаю, к чему ворошить прошлое! Довольно и того, что Верити будет счастлива!
— Счастье — это в первую очередь уверенность в завтрашнем дне. Можете вы сказать положа руку на сердце, что брак решит все проблемы вашей сестры? И он уж точно не решит проблемы Сина.
— Что же делать?!
— Помогите мне докопаться до сути. Я нутром чую, что есть зацепка, которую мы можем обратить себе на пользу. Расскажите все до последней мелочи, как бы трудно это ни было.
Не упомяни Родгар о будущем Верити, Честити ни за что не поддалась бы на уговоры. Но он был прав: отец, если его не остановить, мог и после венчания превратить жизнь сестры в ад. Девушка подробно описала каждое столкновение с ним, пересказала каждое слово, которое сумела вспомнить, обрисовала каждый случай физической и моральной жестокости — все это, не отрывая взгляда от веера. Самым подробным вышел рассказ о встрече в Мейденхеде, последней из всех.
Если услышанное и потрясло маркиза, он не выдал этого.
— Значит, вашего отца особенно интересовало, почему леди Верити не обратилась за помощью к нему?
— Он, может быть, просто оскорблен в лучших чувствах. Верьте или нет, но он считает себя хорошим отцом.
