Если следовать этой поговорке, то друзья Оливера принадлежали к менее ценным породам птиц — жалкие цыплята, хорошенькие зяблики, обыкновенные голуби.
Все они гордо раздувают грудь и стреляют глазами в поисках корма.
Друзья же Брайта Маллорена относились к породе хищных птиц — сильных, уверенных, с острыми когтями и клювами. У них взгляд ястребов, выслеживающих свою добычу, и их жертвами становятся эти жалкие цыплята и голуби.
Молодые люди отошли, смешно подпрыгивая на высоких каблуках. Порция с трудом удержалась от смеха — настолько они были похожи на неоперившихся цыплят и голубей. Она поделилась своими впечатлениями с братом, и они долго и дружно смеялись.
— Но они хорошие ребята, — заметил Оливер, — и очень мне преданные.
— По крайней мере они дали тебе хороший совет. Ты действительно должен избегать Брайта Маллорена.
— Не волнуйся. Порция, — ответил, покраснев, Оливер. — У меня мало шансов снова встретиться с ним за карточным столом, но, если он захочет взять реванш, я не имею права отказываться.
Порция с сомнением посмотрела на брата. «Ну почему обязательно надо отыгрываться?» — подумала она и уже готова была задать этот вопрос Оливеру, как к ним подошла еще одна пара напыщенных голубей. Порция решила выбросить свои сравнения из головы и постараться узнать побольше о карточных играх.
Из беседы молодых людей Порция очень скоро поняла, что Оливер был прав, говоря, что в Лондоне играют все и никого не смущает, выиграл человек или проиграл — главное играть. Она также поняла, что друзья Оливера не знают о его крупном проигрыше.
Наблюдая за молодыми людьми, Порция пришла также к заключению, что игра Оливера с Брайтом Маллореном произвела на них большое впечатление. Сам факт знакомства с ним был для них большим событием.
«Но почему вдруг лорд Брайт снизошел до того, чтобы играть с Оливером?» — снова и снова спрашивала себя Порция.
Она допустила непростительную ошибку, посмотрев в сторону Маллорена, который тотчас же поймал ее взгляд и с удивлением поднял брови. Поклонившись своим друзьям, он направился к компании Оливера. Высокие каблуки не портили его походку — он не ковылял, а с достоинством шел. С каждым его шагом сердце Порции билось все сильнее. «Как странно, — думала она, — ведь он задира и игрок. Почему я так волнуюсь?»
Пышный парик, белоснежные кружева на шее и запястьях, огромная жемчужина в ухе в сочетании с расшитым золотом зеленым камзолом и белыми чулками делали его неотразимым. Сейчас он менее всего походил на князя тьмы, которого увидела Порция тогда, в зале, в лунном свете. Под пышным нарядом Брайта угадывалось сильное тело, светлый парик оттенял изысканную бледность лица, делая его загадочным и прекрасным.
«Внимание, Порция, тебе грозит опасность».
Брайт низко поклонился ей:
— Нас сблизил лунный свет, гордая Титания…
Порция уже успела забыть силу его глубокого голоса. Она инстинктивно прикрыла лицо маской.
— Вы ошибаетесь, милорд. Меня зовут Порция.
— Ах да, страж дверей, защитница порядка… Так вам больше нравится? Надеюсь, ваш брат принес вам мои извинения и я прощен.
Оливер ни словом не обмолвился об извинениях Брайта, но Порция промолчала об этом.
— Мне не хотелось бы говорить на эту тему, милорд, — сказала она.
Как хорошо, что маска скрывает ее вспыхнувшее лицо!
Вот только дрожащий голос и бешеный ритм сердца не поддаются контролю.
Брайт, казалось, не замечал ее холодного тона и, поклонившись Оливеру, произнес:
— О сэр Оливер! Мы с вами славно провели время. Надеюсь, мы поиграем еще?
— Конечно, милорд, — ответил Оливер, сияя от удовольствия.
Он с гордостью представил лорду Маллорену своих друзей. Порции неприятно было видеть, как подобострастно они вели себя с Брайтом — будто сам Господь сошел с небес на грешную землю.
Да будь прокляты все эти Маллорены — от них одни только сплошные несчастья. Порция глубоко вздохнула и приказала себе сохранять спокойствие. Ей во что бы то ни стало надо выяснить, каковы намерения этого человека в отношении ее брата.
Брайта ничуть не смущали ее маска и холодный прием.
— Вы решили пожить в Лондоне, мисс Сент-Клер? — спросил он.
— Немного, милорд.
— Лондон — очень притягательный город. А я все никак не могу забыть нашу нечаянную встречу в Мейденхеде.
Порции захотелось высказать ему в лицо все, что она думает об этой встрече, но, поразмыслив, она предпочла спокойный ответ:
— Я тоже хорошо ее помню, милорд. Надеюсь, что письмо было приятным для вас.
Что-то мелькнуло в глазах Брайта — то ли восторг, то ли гнев — этого Порция не сумела разобрать, однако заметила, что при свете дня его глаза были прекрасны. Они вспыхивали то зеленью, то золотом, когда солнце попадало на них, и были опушены длинными темными ресницами. От таких глаз невозможно было оторваться.
Вот в них мелькнула лукавая насмешка, и Порция поняла, что он заметил, как она из-под маски рассматривает его. Порция быстро отвела взгляд и поблагодарила Бога, что маска скрывает ее смущение.
— Послушай, Порция, — услышала она голос Оливера, — сейчас нет никакой необходимости прикрывать лицо маской.
Порция неохотно опустила маску.
— Веет неприятным холодом, — заметила она, многозначительно посмотрев на непрошеного гостя.
Брайт сделал вид, что не понял намека, и быстро отпарировал:
— Могу я надеяться, мисс Сент-Клер, что вам нравится Лондон, даже несмотря на «холодную» погоду?
— Город очень интересный, милорд.
— У вас будет сегодня возможность увидеть короля и королеву.
— Для меня это большая честь, милорд. Брайт молча отвернулся, а Порция продолжала во все глаза смотреть на него. Как только может человек быть таким прекрасным?! Прекрасным, как породистый жеребец, как ястреб в полете, как вспышка молнии в грозовом небе.
Щеки Порции порозовели, и она отвела взгляд в сторону, стараясь внушить себе, что он игрок и негодяй.
— Я чем-то обидел вас, Ипполита? — спросил Маллорен.
— Я буду вам очень признательна, если вы перестанете называть меня разными именами. В его глазах вспыхнул смех.
— А почему бы и нет? Это сейчас модно. Не правда ли, джентльмены?
Голуби дружно закивали.
— Если вам не нравится быть королевой амазонок или сказочной феей, то кем бы вам хотелось быть? Какое ваше качество достойно наибольшего восхваления?
Порции хотелось, чтобы он поскорее ушел.
— Я хочу, чтобы меня ценили за мои внутренние достоинства, милорд: мою мудрость и мое целомудрие, — ответила Порция, сделав ударение на последнем слове, так как его пристальный взгляд смущал ее.
