— Добрый день, джентльмены. Вы пришли в неудачное время. Я только что встал с постели.
— Это мы видим, сэр Оливер. Вы можете одеться, если желаете.
Взгляд Оливера рассеянно перебегал с одного лица на другое.
— В этом нет нужды. Я думаю, что наше дело не займет много времени.
— Прекрасно! У вас есть деньги?
— Нет, — смело ответил Оливер. — Мне нужно время, чтобы послать за ними в поместье.
— В поместье, сэр Оливер? В какое поместье?
— Черт побери! Вы что, не верите мне? Я джентльмен, и вы обязаны дать мне время получить деньги.
— Докажите нам, что у вас есть чем платить, и мы с удовольствием дадим вам отсрочку.
— Доказать? Какие-то жалкие три сотни!
— Это больше того, чем вы располагаете, как я слышал.
Порция окаменела. Три сотни…
— Мое поместье… — начал Оливер.
Вы проиграли его майору Барклаю месяц назад.
— У меня есть сбережения.
— Прекрасно! — воскликнул, улыбаясь, Кутбертсон. — Тогда платите, и дело с концом.
— Я… Я не держу деньги дома. Человек в парике, который все это время рыскал взглядом по комнате в поисках чего-нибудь ценного, посмотрел на Оливера.
— Тогда нам придется остаться здесь и ждать, когда вы принесете их, сэр Оливер.
Его тон не был тоном воспитанного человека.
— Остаться здесь? — переспросил Оливер дрожащим голосом.
— Простите, что мы не доверяем вам, сэр Оливер, — снова заговорил Кутбертсон, — но не все такие благородные, как вы. Я знал человека, который то ли нанялся матросом на судно, то ли ушел в армию, чтобы скрыться от своих кредиторов. Каких вещей только не делают люди, доведенные до отчаяния.
Во рту у Порции пересохло. Сердце гулко стучало. О чем говорят эти люди? Почему они угрожают ее брату? Что может быть хуже долговой тюрьмы?
Оливер рухнул на стул.
— Мне нечем платить, — прошептал он.
— Какой позор, сэр Оливер, — заметил Кутбертсон с простодушным видом. — Зачем же вы садились играть, зная, что вам нечем платить?
— Если вы дадите мне время, то я достану деньги.
— Что за хитрец! Выходит, по-вашему, я должен все это время следить за вами, вместо того, чтобы пользоваться принадлежащими мне деньгами.
— Вы бессердечная скотина, — прошептал загнанный в угол Оливер.
— Ах, ты, Боже мой! Если бы выиграли вы, то спокойно бы положили мои денежки в карман и убрались восвояси, не так ли? Нет, вам придется платить.
— Я же сказал, что сейчас не могу! Делайте что хотите!
Мужчины бросили на Оливера удивленные взгляды, а «Парик» подошел к нему вплотную.
— Итак, сэр Оливер, — сказал он, — значит, мы можем делать все, что хотим? — Он вынул из кармана острый нож. — Так что будем резать; пальцы… глаза… яйца?
Глаза Оливера чуть не выскочили из орбит. Объятая ужасом. Порция бросилась на его защиту.
— Стойте! — закричала она. — Прекратите эти дурачества!
«Парик» схватил Оливера за волосы и приставил к его правому глазу острие ножа.
— Уверяю вас, мисс, я обязательно это сделаю. Вы удивитесь, как легко вытечет глаз.
Холод пробежал по телу Порции: она ничуть не сомневалась, что этот человек выполнит свою угрозу.
— О Боже, — взмолился Оливер. — Пожалуйста, не делайте этого… пожалуйста…
— Мне кажется, нам надо объяснить этой уважаемой леди наше поведение, Майк, — с улыбкой произнес Кутбертсон.
Не отнимая ножа от глаза застывшего в ужасе Оливера, Майк молча кивнул.
— Дорогая леди, — произнес, улыбаясь, Кутбертсон, пожалуйста, присядьте. Вы слегка побледнели.
Порция рухнула на стул. Вкрадчивый голос мужчины ничуть не успокоил ее. Она знала, что им нечем заплатить долг. Даже если она отдаст все имеющиеся в наличии деньги и продаст их немногочисленные вещи, то и тогда ей не собрать триста гиней.
Откинув фалды своего пурпурного пиджака, Кутбертсон сел напротив Порции.
— Позвольте мне объясниться, дорогая леди, — продолжал он. — Ваш брат играл в карты, но никто не принуждал его к этому. Никто не заманивал его обманом. Наоборот, он сам рвался в бой и проиграл. Если бы проиграл я, то непременно расплатился бы с ним. Справедливость требует, чтобы он расплатился со мной.
Порция не шевелилась. В каком-то смысле человек был прав, но ей трудно было представить себе большего мошенника, чем тот, что сейчас сидел перед ней.
— Принимаю ваше молчание за согласие. Какой мне интерес сажать его в долговую тюрьму, зная, что мои денежки плакали?
— Ну и как же?
— Да так же! Ему придется расплатиться с нами иным способом.
— Глазами? Что вам это даст?
— Это немного позабавит нас.
— Ну а дальше? — желчно спросила Порция, слушая, как Оливер икает от страха. — Ради Бога, скажите, чего вы хотите?
— Триста гиней. Есть ли в этой комнате что-нибудь, что стоит этих денег?
— Забирайте все, что хотите, и уходите!
— Все не так просто, — захихикал Маик. — Здесь есть одна вещица, которая стоит хороших денег.
— Забирайте ее и продавайте!
— Именно это я и собираюсь сделать с вашего согласия.
— Берите ее, — ответила Порция, устало закрывая глаза.
— Эта ценная вещица, моя дорогая, маленький кусочек пленки между вашими ногами.
— Нет! — закричал пронзительно Оливер. Порция медленно открыла глаза, стараясь понять, о чем идет речь. Она совсем не была готова к такому повороту событий.
— Нет, — прошептала она.
— Нет? — мужчина громко рассмеялся. — Вы думаете, что это нужно мне? Я не ценю такие вещи, но есть люди, которые получают истинное наслаждение от девственниц.
— Милорд…
— Я знаю женщину, которая выставит на аукцион ваше богатство, и вы заработаете даже больше, чем долг вашего брата, ибо я не возьму с вас ни пенни больше. Только то, что мне причитается по закону.
— Вы не должны…
— Иначе — пальцы, глаза и все прочее… Вот так-то, моя дорогая!
Причитается по закону. Порции казалось, что она играет в пьесе «Венецианский купец», имя героини которой она носила. Вот уж не думала, что ей придется выступать в этой роли! Только здесь все было наоборот. Ей не надо идти в суд, чтобы перехитрить Шейлока. В этой пьесе она играла роль жертвы: она должна пожертвовать своей девственностью, чтобы спасти Оливера от страшных пыток.
