Он вытащил шпильки и, пропустив волосы сквозь пальцы, рассыпал их по плечам.
— Они как пламя…
— Милорд, — взмолилась Порция, — это безумие…
— Давай позволим себе быть немножко безумными. Он поцеловал ее. У Порции захватило дух и подкосились ноги, но она нашла в себе силы, чтобы не ответить на его поцелуй.
— Милорд, это нехорошо.
Он за волосы слегка отогнул назад ее голову и заглянул в глаза.
— Мы поженимся в среду. Прошу, не отталкивай меня сейчас.
Что-то в его взгляде, желание или боль, почти убедило Порцию, но все же она предприняла еще одну попытку остановить его.
— Нам нет нужды вступать в брак. Должен же быть иной выход.
— Но его нет. Ты моя жена. Доверься мне. Желание, всепоглощающая страсть, вызванная одним лишь прикосновением этого человека, овладели Порцией, но у нее еще были силы противостоять ему.
— Но тогда мы будем связаны…
— Мы и так уже связаны.
Он взял ее на руки и, поднеся к камину, положил на ковер. Жар камина смешивался с жаром охватившей ее страсти.
Оказывается, в душе она была распутницей. Здравомыслие, осторожность, присущие Порции Сент-Клер, покинули ее, опали, как шелуха с ореха, обнажив натуру, полную страсти и желания любовных утех. Сейчас она была женщиной, изо всех сил желавшей этого мужчину, его поцелуев и ласк.
Он снял рубашку, распустил ленточку, поддерживавшую волосы, и стал похож на Брайта, который тешился с ней в борделе Мирабель. Лежа на ковре с распущенными волосами и приподнятыми юбками, Порция упивалась красотой стоящего перед ней мужчины.
Он опустился на колени и потрепал ее по щеке.
— Ты как пламя, Ипполита, и так же прекрасна. Порция заглянула ему в глаза и увидела в них свое отражение: сейчас она действительно была прекрасной.
— До чего же я безнравственна, — прошептала она, словно оправдывая свою вторую натуру.
— Я обожаю безнравственность. Мне хотелось бы увидеть твое тело.
Порция молчала, и он, приподняв ее, спустил платье, обнажив спину. Порция знала, что должна остановить его, но, собрав последние остатки стыдливости, она лишь зажала платье на груди. Его горячие руки коснулись ее голой спины, их прикосновение жаром разлилось по ее телу. Он гладил и целовал ее спину, и Порция извивалась в его руках. Незаметно его руки перешли к ней на грудь и стали ласкать ее.
— Ты похожа на арфу, — сказал он, уткнувшись ей в шею. — Давай извлечем музыку…
Порция руками прикрыла грудь.
— Брайт, мы не должны, не нужно. Это нехорошо…
— Считай, что мы уже женаты. Он поставил ее на ноги, и платье упало на пол. Порция стояла в ворохе одежды, прикрывая руками свою наготу.
— Дай мне полюбоваться на тебя, любимая, — сказал Брайт, отводя ее руки.
Под страстным взглядом его глаз растаяли последние крупицы ее стыда, и Порция весело рассмеялась:
— Если бы я знала, что случится такое, то надела бы свое лучшее белье.
— Я подарю тебе самое лучшее белье из шелка и кружев и буду любить тебя и в нем, и без него. Сейчас ты похожа на мою маленькую Ипполиту, но только еще прекраснее.
— Я совсем не прекрасна, — прошептала она, хватая его за запястья, — право же, нет.
— Значит, меня заколдовали. Пусть будет так, но я счастлив. Посмотри. Брайт взял руку Порции и прижал ее к своим бриджам.
Порция пыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее.
— Мужчины — похотливые существа, — прошептала она, — и легко возбудимы.
— Мы все очень разные. Мой дружок не станет танцевать для любой женщины,
"Да, моя красавица, потанцуй подо мной, покажи, что ты хочешь получить дар «Венеры…», — вспомнила Порция.
Порция почувствовала движение под рукой и покраснела. Но она была грешной женщиной, и ей нравилась твердость предмета, по которому Брайт водил ее рукой.
— Посмотри, что ты сделала со мной, — сказал
Он. — Он скоро станет и твоим дружком, поэтому нам лучше окрестить его.
Порция быстро отдернула руку.
— Окрестить его? Зачем?
— А как мы будем называть его на людях?
— Разве можно говорить о таких вещах на людях?
— Иногда можно, чтобы подготовиться к тому, что мы станем делать, вернувшись домой, — ответил он, усмехнувшись, — или к тому, чем будем заниматься в укромном уголочке.
Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди.
— Я призываю тебя вести распутную жизнь, — сказал он. — Принимаешь мое предложение?
— Ты будешь разочарован! — запротестовала Порция. — Я вовсе не распутница. О, Брайт, остановись и подумай!
— Ты достаточно распутна для меня.
Он расстегнул бриджи и положил ее руку на горячую плоть.
— Назови его, — прошептал он, и Порция почувствовала, как содрогнулось его тело.
Это подкупило ее. Он ей не лгал. Он хотел ее. Возможно, его дружок танцует и для других женщин, но сейчас он танцевал только для нее.
— Темза, — прошептала она. Он ошеломленно посмотрел на нее.
— Я назвала эту реку, потому что она течет мимо Мейденхеда.
Он засмеялся и, схватив ее на руки, стал носить по комнате так быстро, что у Порции закружилась голова. Наконец он положил ее на ковер и начал ласкать.
Все было так же, как и у Мирабель, с той лишь разницей, что сейчас она сама хотела его. Хотела страстно, всем своим существом.
— Тонкие косточки, кожа, как нежнейший шелк… прозрачная, так, что видны вены… — тихо шептал он. — Я боюсь причинить тебе боль…
Руки его дрожали.
— Ты такая маленькая. Я знаю, что ты сильная, но очень уж маленькая. Я не наставил тебе синяков в последний раз?
— Нет, конечно, — ответила Порция, но он рассмотрел каждый кусочек ее тела, покрывая его поцелуями.
Лежать рядом с ним обнаженной сейчас казалось Порции вполне естественным. Ей захотелось тоже раздеть его, Как бы играючи, она сняла с него одежду, приговаривая:
— Крепкий костяк, стальные мускулы, бархатная кожа. С тебя можно ваять Давида.
— Небеса запрещают это. Но я рад, что нравлюсь тебе. Меня волнуют твои прикосновения. Ласкай меня, умоляю тебя…
Покраснев, Порция продолжала рассматривать его тело. Ее руки касались его плеч, груди, мускулистого живота. Ей хотелось спуститься ниже, опять почувствовать его твердую плоть, но она не решалась, и он помог ей.
— Твои прикосновения сводят меня с ума. Я хочу, но боюсь, что не смогу быть с тобой нежным, Порция. Скажи мне, когда тебе станет больно.
