— Конечно, а в чем дело?
— Сегодня утром я была у Форта и узнала, что ему разрешили сидеть. Он не позволяет себя носить и кое-как ухитряется ковылять по комнате на костылях. Ты же говорила, что, когда он окажется в вертикальном положении, будешь считать себя вправе наброситься на него.
— Но он же сидит!
— Он непременна постарается встать, когда ты войдешь.
— И несомненно, причинит себе вред.
— Эльф, ты что, боишься?
Эльф посмотрела на Частити:
— Конечно, боюсь.
— Он не обидит тебя. Мне кажется, он примирился с собой и окружающим миром.
— Я могу запросто рассорить его со всеми и, в мыслях, и в действиях. Что, если по моей вине он опять ожесточится и попытается придать все гласности? Теперь, когда он стал на ноги и…
— Он не настолько глуп.
— Ты можешь за это поручиться?
— Нет, — призналась Частити. — Но похоже, он действительно готов предать прошлое забвению. Он вновь стал таким братом, каким был до смерти отца, даже лучше. Более зрелым, что ли.
— И что это может значить для меня?
Частити печально вздохнула:
— Боюсь, нет никакой надежды. Судя по всему, тебя он тоже оставил в прошлом.
— С глаз долой — из сердца вон. — Эльф изо всех сил старалась скрыть пронзившую ее боль. — Возможно, если мы увидимся… Вот почему мне страшно. Пока у меня остается надежда, я могу мечтать, что все наладится. Но если я подвергну ее испытанию, то ты можешь оказаться правой… В любом случае несправедливо жалить его, когда он не в состоянии даже сбежать.
— С него станется выкинуть тебя, — справедливо заметила Частити. — Все же тебе надо попытаться. Он говорит об отъезде в Уолгрейв-тауэр, как только окрепнет.
Паника охватила Эльф. Она привыкла к мысли, что Форт находится в нескольких шагах от нее, и черпала в этом некоторое успокоение.
— А мы вскоре отправляемся в Ротгарское аббатство. Никто не остается в Лондоне летом. Боже, может случиться все, что угодно, если я буду ждать несколько месяцев. О, это хуже, чем визит к зубному врачу!
Частити засмеялась:
— Какие романтические сравнения. Тогда поехали к нему?
— Сейчас? Не знаю…
Рука Эльф взметнулась к волосам, чтобы проверить, в каком состоянии прическа, затем она критически осмотрела свой наряд. На ней опять скучное платье с узором из незабудок, простой чепец и плоская, отделанная цветами шляпка, которая едва ли могла улучшить общее впечатление.
Скучно, невзрачно, заурядно. Нудная старая дева. Почему только она забросила идею о более эффектной одежде? К этому времени у нее уже было бы что-нибудь получше.
— Он не примет меня…
— Надеюсь, он не позволит себе подобной невежливости, но мы этого никогда не узнаем, если не попытаемся.
— Боже! — Сердце Эльф бешено колотилось от паники и нетерпения, а руки взмокли в хлопковых перчатках.
— Смелее, — подбодрила ее Частити. — Где знаменитый дух Маллоранов?
Эльф закатила глаза, но перспектива увидеть Форта после двух недель разлуки слишком заманчива, чтобы отказаться от нее. Даже если перед ней предстанет холодный, неприступный граф.
По пути в часть города, где жила знать, она приметила продавщицу цветов. Остановив карету, подозвала женщину. Вскоре в руках у нее оказался очаровательный букет благоухающих роз.
— И к чему это? — поинтересовалась Частити. — Уверяю тебя, в его комнате достаточно свежий воздух.
— Разве не полагается навещать страждущих с цветами?
Форт обрадовался, услышав, что прибыла его сестра, потому что процесс выздоровления оказался чертовски скучным.
Его навещали друзья, играли с ним в карты и держали в курсе последних сплетен, но их визиты не могли заполнить бесконечный день. У него были книги для чтения, а его секретарь Желико приносил на подпись бумаги, связанные с делами графства или хозяйственными проблемами. По непонятным причинам ему с трудом удавалось сосредоточиться на подобных вопросах.
Его праздный ум приобрел несносную привычку размышлять об Эльф Маллоран. Точнее, вспоминать Лизетт, которая в этой самой комнате в маске, взъерошенная и тающая в его руках, доводила его до экстаза своими прикосновениями.
Чертовски сложно связать это восхитительное создание и леди Эльф с ее острым умом и не менее острым язычком. Однако мысль о том, чтобы оказаться здесь с рыжеволосой Эльф без маски и делать с ней все, что он проделывал с Лизетт…
Черт бы ее побрал!
Если бы он мог найти разумный предлог, то перебрался бы в другую комнату. Любую другую. Форт с неудовольствием оглядел тяжелую мебель и строгие занавески. Он готов был поклясться, что комнату населяют призраки. И оказался бы недалек от истины. Дух его отца и Эльф — более чем странная парочка, поселившаяся здесь.
Эта мысль показалась ему забавной, и он улыбался, когда вошла Частити с букетом в руках.
— Розы? Очаровательный, но несколько необычный подарок джентльмену.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Не знаю, почему цветы можно дарить только дамам. Как бы там ни было, они от Эльф. — Пристальное внимание, с которым она наблюдала за его реакцией, противоречило нарочито небрежному тону.
Не имея ни малейшего понятия, как отнестись к этому известию, Форт отвернулся:
— Как… мило.
Розы полетели ему на колени, обдав его нежным ароматом.
— Принимая подарок, джентльмены обычно выражают благодарность.
Он продолжал смотреть на незамысловатый букет, составленный из розовых, чайных и желтых роз.
— Только дарителю, — заметил он.
— Она внизу. Можно мне ее позвать?
— Бог мой, нет! — Его сердце тревожно забилось.
— Боишься увидеть ее? — Частити сердито сжала губы, напомнив ему их худшие времена, и он зачислил это на счет Эльф Маллоран.
— У меня нет ни малейшего желания быть повешенным за убийство.
Неплохо было бы для усиления эффекта швырнуть розы на пол, но вместо этого пальцы, как бы сами по себе, тронули прохладные, нежные лепестки.
Нежные, как кожа Лизетт…
Как кожа Эльф.
Ну и что, у большинства женщин нежная кожа. Та или другая девица — какая разница?
— Она обидится.
В голосе сестры поубавилось гнева, поэтому он поднял на нее глаза и заставил себя говорить спокойно и рассудительно.
— Час, это неразумно. Если бы леди Эльфлед была способна мыслить здраво, она бы тоже поняла, что так лучше. Частити раздраженно передернула плечами:
