Наш проводник вышел вперед и неровными шагами проскользнул к подножию трона. Он быстро заговорил с королевой, которая ответила резким, как у вороны, — кар! Наш проводник отпрянул, потом покрутился и опустился на колени, склонив голову к полу, а королева встала.
— Я Циндр-Кораксок Влей, королева Борагула, — и королева, сутулая и напоминающая фигурой бочку бренди, взглянула на нас. — Мне сказали, что среди вас есть изгнанница, проживающая в Цагуле, которая просит нашего гостеприимства.
Фариа-Це замерла при слове «изгнанница», но только наклонила голову:
— Щедрость Борагула и его королевы хорошо известны даже в далеком Цагуле, хотя мы так дрожим от вашего величия, что не осмеливаемся произносить ваше имя.
Казалось, Циндр-Кораксок умилостивил этот комплимент:
— Я рассмотрю вашу просьбу. А пока предлагаю вам жилище. Вы должны пообещать оставаться тут, пока вас не вызовут.
Фариа-Це кивнула:
— Как прикажете.
Королева отрывисто отдала приказ нашему проводнику, и нас немедленно погнали назад из тронной комнаты и повели по лестнице вниз, в темный коридор. Оттуда по широкой лестнице мы поднялись на несколько пролетов, и нам было указано на круглый дверной проем.
— Ждите в этих комнатах.
Фариа-Це ввела нас в этот дверной проем. Помещение внутри представляло собой круглый туннель, длиной ярдов около десяти. Полоса в середине потолка засветилась желто-оранжевым светом, и в этом свете я смог разглядеть образы, изображенные на стенах. Они напомнили мне древние статуи, виденные в Альциде, и я предположил, что они все из одного рода. Хоть я и не умел читать руны урЗрети, я все же заметил, что какое-то слово повторяется — видимо, это была фамилия изображенных лиц.
Портреты, хоть и покрытые грязью и паутиной, были вполне героические — на них изображались люди, крушащие врагов, или цветы, растущие вокруг них, каждый цветок обращен к человеку, как к солнцу. Изображенные на всех стенах люди имели разные оттенки кожи, при таком свете трудно было рассмотреть как следует, но у большинства цвет кожи напоминал Фариа-Це.
Туннель заканчивался необычной комнатой, состоявшей из двух сфер, связанных, как мыльные пузыри, посередине. Первая сфера, в которую мы вошли, была огромной, с большим очагом сразу слева от входа. Выше уровня моей головы по всему периметру комнаты висели раскаленные докрасна панели, в том числе — над круглым порталом, обозначавшим место соединения двух сфер. Дно — нижняя часть обеих сфер — было отрезано плоским полом из подогнанных камней, но уровень пола во второй сфере был фута на три повыше. Из обеих сфер круглые порталы вели в боковые помещения, и стены обеих сфер были разрисованы цветами и животными — не только птицами; все изображения были включены в сложный орнамент из ног, хвостов и тел. Когда рассматриваешь последовательно один рисунок, впадаешь в некое оцепенение — гипноз, и рассматривать его можно часами.
Фариа-Це встала в центре первой сферы, и тут же камни в очаге засветились мягким красным пульсирующим светом и оттуда пошло тепло. Она улыбнулась теплой, знакомой улыбкой, какая появляется при светлых воспоминаниях или когда неожиданно поймешь что-то. Она протянула руки к очагу и кивнула нам:
— Чувствуйте себя как дома.
Мы разбрелись по комнате и начали сбрасывать тяжелые зимние одежды. Лорд Норрингтон расстегнул шерстяной плащ и стряхнул капли растаявшего снега:
— Ты таким тоном сказала «дома», как будто узнала это место.
— Я — узнала, а оно меня — не очень. — Она отвернулась, и ее силуэт выделился на фоне разгорающегося пламени очага. — Очень давно эта комната была заколдована определенными заклинаниями, и эти заклинания должны включаться при появлении в комнате кого-либо из рода Кимпов. Мы уехали отсюда на юг десять поколений назад, мы не думали, что вернемся, — по крайней мере, мне так рассказывали. То, что королева поместила нас в этих комнатах — это либо знак уважения, либо насмешка надо мной, вернувшейся чистокровной представительницей рода.
Бренсис Галакос поглаживал свою белую бородку:
— Чистокровной, говоришь?
Фариа-Це минуту размышляла, потом повернулась к очагу и уставилась в огонь:
— УрЗрети не так входят в жизнь, как люди или эльфы. Эти помещения, которые нам предоставили, называются корик. Здесь должна обитать глава рода — матриарх семьи, там, в глубине, позади внутреннего помещения. С ней должны жить ее дочери, сестры, и все они заняты воспитанием ее детей. Время от времени, когда появляются желающие войти в эту семью, другим сестрам или дочерям позволяется вынашивать детей, создавая связи между родами.
Сит смотрела на нее, подняв брови:
— Мужчин отсылают, они живут отдельно, с семьей каждой жены?
— Обычно да, после того как достигнут зрелости. — Она развела руками и указала на комнаты нижней сферы: — В этих комнатах живут мужчины — и члены семьи, и гости, те, кто приходит сюда, чтобы получить женщину с ребенком. Большинство мужчин согласны с таким порядком, но если они восстают, их изгоняют. Вы слышали рассказы о таких изгнанниках — это одинокие урЗрети, они работают на шахтах или обитают под мостами.
— Но в этих рассказах о них говорится как о чудовищах, — нахмурился я.
— Они такие и есть, вернее, такими они становятся. — Фариа-Це пожала плечами. — Вне цивилизации они становятся злобными, предполагаю, что именно такими и стали местные урЗрети. — Она повернулась спиной к очагу и отошла немного в сторону, чтобы нам было видно ее лицо: — Представьте себе, что вот вы покидаете город — скажем, Ислин, и в нем остаются только хромые, увечные и негодяи. Что вы получите через тысячу лет?
Джетурна громко рассмеялась:
— Ты, я вижу, недооцениваешь талант человека испоганить общество. У нас это произойдет через месяц-два.
Все мы рассмеялись, и люди, и урЗрети, и эльфы, и напряжения как не бывало. Объяснения, понятно, нелегко дались Фариа-Це, но из них я почерпнул больше сведений об урЗрети, чем услышал бы, прожив целую жизнь в подземельях Борагула. Было известно, что урЗрети очень замкнуты. Она многое нам поведала, и я это принял как доказательство того, что она стала нам очень доверять.
Носильщики урЗрети вскоре доставили наш багаж, и мы разнесли вещи по своим комнатам. Мы с Сит поселились в одной из верхних комнат. Они выглядели элегантнее, чем длинные скучные комнаты, предназначенные для мужчин урЗрети. Хотя все элементы убранства были вырезаны из камня, в нашей комнате углы были закругленными, стены расписаны. У нас имелся небольшой очаг, немного согревавший комнату, и более чем достаточно пространства под нашей платформой-ложем, где можно хранить имущество.
Комнаты для мужчин смахивали на склады, в них были полки, служившие ложами. Там хватало места для десятерых людей — а урЗрети тут поместилось бы раза в два больше углы и ребра комнаты были твердыми и жесткими, как оружие. Эти комнаты не обогревались, но тут, в глубине горы, особого холода не ощущалось, так что одеял и мехов вполне хватало для тепла и уюта.
