Она предпочла бы не ходить в крепость Грипс на прием, что устраивали в честь Адроганса, но великая герцогиня позаботилась сделать так, чтобы выбора у нее не было. Татьяна даже выбрала для нее платье с накрахмаленными шелковыми юбками и расшитым золотом лифом. Руки и грудь ее оказались выставленными напоказ, и Алекс было стыдно, хотя и выросла она среди гиркимов, носивших минимальное количество одежды.
Они, во всяком случае, разрешали мне иметь при себе кинжал, и я пристегивала его к бедру либо к предплечью. Алекс и в этот раз хотела его взять, и Пери даже покрыла ножны парчой в тон лифа, но Татьяна наложила на этот план вето. Может, прицепить кинжал к бедру? Нет, если в нем и возникнет необходимость, задирать при всех юбку она уж точно не станет. Великая герцогиня предложила спрятать кинжал в ложбинке груди, но Алекс очень сомневалась в том, что это ухищрение останется в тайне. Эта часть ее тела всегда привлекала внимание мужчин, и, заметив на себе похотливые взгляды развратников, девушка еле сдерживалась, чтобы не пустить в ход оружие.
На прием Алекс приехала рано, надеясь, что, учитывая это, ей позволят пораньше уехать. Внимательно изучив проведенные Адрогансом сражения, она была почти уверена, что приедет он поздно, в сопровождении большой свиты и устроит переполох. Время шло, и генерала можно было теперь ожидать с минуты на минуту. Алекс приняла меры предосторожности и отступила в сторонку, чтобы свита генерала, рассевшись за заставленными угощениями столами, не преградила ей дорогу. Просматривая сообщения о поставке продовольствия, Алекс сделала вывод, что солдаты Адроганса слишком много едят, и войско его похоже скорее на орду, чем на боевую дисциплинированную армию.
Она вышла в сад. Прохладный воздух освежил разгоряченную кожу. Музыка заглушила разговоры, и Алекс слегка улыбнулась. С собой она прихватила бокал сладкого вина с ароматом слив.
Песня, которая сейчас звучала, была популярна на территории между Джераной и Окраннелом, поэтому Алекс тотчас ее узнала. Называли ее оба народа по-разному, да и содержание песни тоже разнилось. До падения Окраннела пели о пастухе и о чудесах, которые тот видел, разыскивая потерявшуюся овечку. После поражения песню переделали, и безымянный пастух обрел имя ее отца, а саму Алекс стали уподоблять пропавшей овечке.
После войны сад тоже изменился. Из разных городов и с полей сражений Окраннела привезли сюда камни и расставили их в определенном порядке. Через весь сад вырыли ров, повторявший изгибы реки Днивеп. Через ров перекинули мост, хотя в Окраннеле Радуйский мост был разрушен. Сюда привезли растения, характерные для их северного края, и они разрослись, что некоторые сочли дурным предзнаменованием: получалось, что окраннельцы надолго здесь обосновались.
Алекс рассмеялась, поняв, что, выйдя в сад, пошла в том же направлении, что и пилигримы, которые ради пророческого сна на родной земле совершали походы в Окраннел.
— Вряд ли Коронный Круг обрадовался бы правдивому рассказу о том, что мне в тот раз привиделось.
У Алекс перехватило дыхание: она услышала, как за камнем, привезенным из Сварской, кто-то вежливо кашлянул. — Прошу прощения, принцесса.
Повернулась она не сразу: иначе, запутавшись в длинных юбках, непременно бы упала. Вся одежда на мужчине была черная: короткая туника, брюки и сапоги для верховой езды. Седые борода и волосы коротко подстрижены. Оружия при нем не было, и драгоценностей — тоже.
— Я не заметила вас, Ворон.
— Знаю, потому и кашлянул, когда услышал, что вы заговорили. — Ворон пожал плечами. — Я понял, что говорите вы не со мной, и хотя я ничего не расслышал, не хотел ставить вас в неудобное положение.
— Вы и раньше могли бы подать мне знак, — нахмурилась Алекс. — Разве вы меня не видели? Может, у вас куриная слепота?
— Нет, что вы. — Улыбка смягчила его лицо, и даже шрам на правой щеке казался не таким грубым. — Вы — живое воплощение красоты, а этот золотой наряд делает вас совершенно неотразимой. Дело в том, что я, как и вы, задумался.
Алекс кивнула в сторону белой каменной башни, возле которой он стоял.
— Вы думали о Сварской?
— Да. Я думал о тех героях, что пожертвовали за нее своей жизнью. — Он пошел к ней и на мгновение оглянулся назад. — Об этой битве сложено, разумеется, много песен, но когда видишь привезенный оттуда камень, все встает перед глазами.
Алекс вскинула подбородок:
— У вас сохранились воспоминания о Сварской?
— О боях и осаде? О нет. Я был там не для этого.
— Я не то имела в виду. — Фиалковые глаза строго посмотрели на него. — После первой нашей встречи я навела справки о вас и о Резолюте. Мне сказали, что он ездил в Сварскую, чтобы добыть камень, к которому прикасались руки моего отца, и при этом перебил в башне всех бормокинов и вилейнов. Должно быть, они с отцом были хорошими друзьями, а вы — хороший друг Резолюта, раз сопровождали его в этом путешествии.
Ворон слегка улыбнулся:
— Резолют не был знаком с вашим отцом.
— Но почему тогда он это сделал? — Алекс недоуменно покачала головой, и волосы хлестнули по шее и спине. — Все предполагают, что он это сделал в память моего отца.
— Совершенно верно. Мы оба сделали это в память о нем. Много лет назад Резолют отказался от похода в Сварскую, потому что кампания эта никак не повлияла бы на освобождение Воркеллина. После того, что случилось, он считал, что согласись он тогда — и многие жизни были бы спасены. — Ворон провел пальцами по камню. — Возможно, этого слишком мало, да и спохватился он слишком поздно, но Резолют считает это свои долгом перед вашей семьей и всем вашим народом.
— А вы почему поехали?
Ворон чуть напрягся.
— Вашего отца я знал. И вас, кстати, тоже видел однажды. Вы были тогда еще младенцем. Отец ваш дорого продал свою жизнь в Крепости Дракона. Он спас тогда меня и многих других людей. Он сделал то, чего до него не сделал никто: вступил в схватку с сулланкири.
— Как и вы.
— Прошу прощения? — Ворон слегка округлил глаза. — А… Миралл'мара.
— Да, хотя вы и говорите об этом, как о каком-то пустяке. Все, кто когда-либо противостоял сулланкири, либо погибли, либо сдались им. — Алекс нахмурилась. — Почему такая же судьба не постигла нас? Она заставила нас убить детей, выходит, что-то помешало ей уничтожить нас?
— Верно. Миралл'мара не могла всех нас убить. — Ворон сцепил руки на поясе. — Она не была готова к сражению. Пришла безоружной. Несмотря на то что она сказала Резолюту, он бы смог ее убить.
— Почему вы выступили против нее? Ведь вы знаете, что случилось с моим отцом. Из ваших слов я поняла, что сулланкири вы видите не впервые. Надо быть смелым человеком, чтобы отважиться на такой поступок.
Ворон улыбнулся:
— О'боже! Если бы я не слышал критических замечаний о том походе, ни за что бы не поверил, что вы способны хитростью выведать, кто я такой. Вам очень хочется узнать, кто я, потому что я сказал, что был знаком с вашим отцом, а в хрониках Сварской и Крепости Дракона нет упоминания о Вороне Кедина. Вы подозрительны, и это хорошо.
