Я нахмурился:
– Игези? Да ведь это же миф! – я похлопал Изумрудного коня по шее, и статуя ожила.
– Миф? – усмехнулся Рорк. – Такой же миф, как Изумрудный конь.
– Сразу и наповал! – я вскинул свое тело на спину Изумрудного коня. – И он помог тебе вернуться в Империю?
– Доставил до самой столицы и меня, и Кроча. Проход сквозь стену в тот раз дался мне не легче, чем в этот.
– Что с тобой случилось?
Маг покачал головой:
– Точно не скажу, но ясно, что глаз Катвира, по их договору с богом, сохранил связь с хозяином. Катвир-то мертв, но я жив, и здесь, в Хаосе, знаю все, что знал и видел он. Не говоря о том, что при переходе мне казалось, будто мне в глаз воткнули раскаленную добела кочергу, похоже, что мой разум отключился, чтобы дать себе время приспособиться. Знаешь поговорку насчет того, что нужно пройти милю в чужих сапогах, чтобы понять их хозяина? Ну вот, с глазом Катвира я оказался в двух парах сапог одновременно, а это не просто.
Я кивнул:
– Кажется, понимаю.
Солнце медленно опускалось за горизонт.
– Я не думал, что уже так поздно.
– В замке Пэйн время идет немного быстрее. – Рорк прищурился на солнце. – Мы еще успеем попасть ко Дворцу до наступления второй волны бхарашади, если поторопимся.
Я сжал бока Изумрудного коня.
– Назад, ко Дворцу! Лети!
Конь не шелохнулся.
Рорк, уже поднявшийся в воздух на полупрозрачном диске заклинания, рассмеялся:
– Некоторые кони не принимают своих хозяев всерьез.
Я воткнул пятки в ребра изумрудной скотины:
– Пошел! Лети, чтоб тебя!
Изумрудный конь снялся с места и пошел спокойным галопом, легко обогнав Рорка. За время моего пленения замок Пэйн порядочно удалился от Первого Дворца. Как я ни подгонял жеребца, было ясно, что до темноты нам не успеть.
Оглянувшись на Рорка, я обнаружил, что его лицо залито голубоватым сиянием.
– Что это?
– Заклинание, чтобы лучше видеть. Бхарашади собираются. Южного крыла как не бывало, но внутренняя дверь еще держится. Бхарашади пытаются сделать таран из балок, которые уцелели.
– А наших не видно?
– Нет, только бхарашади, зато их собралось вдвое больше, чем прошлой ночью.
Я вздрогнул, и не потому, что вечерний воздух стал холоднее.
– Как их остановить?
Рорк подплыл ко мне поближе:
– Дай взглянуть на фальчарову волшебную палочку. С ней мы быстро заполним Некролеум до отказа.
Я протянул было ему Посох, но заколебался. Мы с Рорком не слишком давно знакомы. Правда, за это время он ни разу меня не подвел, но он мне лгал. Фальчар предупреждал меня о могуществе Посоха. Не развратит ли он Рорка? Не стремится ли Рорк завладеть его могуществом? Отдаст ли он его мне, когда настанет время уничтожить Некролеум?
Голубое сияние, скрывавшее Рорка, испарилось:
– Я понимаю твое затруднение и колебание, Лок. Но вспомни, твой отец взял меня с собой в самый опасный из всех его рейдов.
– И он погиб.
– Верно, и хорошо бы позаботиться, чтобы с твоим кузеном и с остальными не случилось того же.
Я припомнил свои размышления на ту же тему в замке Пэйн, кивнул и протянул ему Посох:
– Я доверяю тебе, Рорк. Не потому, что тебе доверял мой отец, а просто я сам тебе верю.
– Ты об этом не пожалеешь.
Руки Рорка сомкнулись на Посохе и на мгновение застыли. Потом ухмылка на его лице превратилась в улыбку. Диск потерял золотой оттенок, став почти чисто красным, а затем зеленоватым. Этот цвет просочился и в дымчатый кварц в навершии Посоха.
– Это лучше, чем теплое одеяло в холодную ночь, – он взглянул вниз, на землю, и плавной спиралью пошел вниз. – Ты свистеть умеешь?
– Свистеть? – сложив губы трубочкой, я просвистел пару нот. – Конечно. А что?
– Просвисти мне что-нибудь плясовое, – Рорк мотнул головой на замок Пэйн. – Его Уродство следит за нами, и я хочу, чтобы он поучился, как надо устраивать танцы своим врагам.
Его летающий диск коснулся земли прямо посреди внешнего двора. Яркие искры подпалили шкуры полудюжине оказавшихся рядом бхарашади, посеяв среди них панику. Рорк ударил концом Посоха прямо в легший на камни диск, и он съежился, перелив свою зелень в кристалл кварца. Казалось, Посох всасывает диск в себя, как комар, пьющий кровь.
Рорк проговорил что-то и ударил Посохом о камень. Из навершия взметнулись зеленоватые щупальца, отобравшие цвет у кристалла. Каждое щупальце ударило в лоб одного из воинов бхарашади. Еще один удар, и каждый из них медленно выпрямился и застыл, обратившись к нему лицом.
Рорк заставил их двигаться в такт мелодии танца, который я насвистывал. Изумрудный конь спустился пониже, и я разобрал слова, которые он напевал:
Сияют золотом глаза,
Как ночь черны их тени,
А ну, мечи из ножен вон.
Настало драке время.
По его команде все бхарашади обнажили клинки. Кривые зазубренные мечи казались еще более зловещими в этом зеленоватом освещении. Зачарованные демоны двигались по кругу, бессильно сверкая глазами на застывшего в середине Рорка. А он продолжал петь:
Друга лучшего пора
Резать и колоть.
Пусть течет потоком кровь.
Веселись всю ночь!
Изумрудный конь коснулся копытами земли за пределами смертоносного круга, где воины бхарашади один за другим валили друг друга на землю, гася зеленое сияние. Победители схватывались друг с другом, сплетая сложную цепочку, которая медленно таяла. Лиловая кровь заливала двор потоками, и зеленоватый туман, поднимавшийся от нее, скрывал тела павших.
Наконец в живых остался только один бхарашади. Рорк взглянул на него и резко развернул Посох, оборвав магическую нить. Голова ха'демона мотнулась, как от удара. Он заморгал, разгоняя чары, и уставился на мертвецов.
С гневным воплем вскинув окровавленный меч, он бросился на Рорка. Волшебник поднял ему навстречу правую руку ладонью наружу, словно приказывая остановиться. Красное сияние охватило его ладонь, потом волшебник сжал кулак и бхарашади рухнул наземь, корчась и цепляясь за грудь. Фиолетовая пена выступила у него на губах, и он умер.
Обойдя трупы, Рорк протянул мне Посох.
– Весьма действенное орудие, но не хотел бы я отвечать за то, что можно натворить с его помощью.
Я взял у него Посох и соскользнул с коня. Посох снова согрелся в моей руке, но мне было не до него.
