Ведущий вернулся на арену.
— Дамы и господа, уверен, Скорпион все еще полон сил, но сегодня больше нет желающих сразиться. Если кто-то хочет потягаться с нашим чемпионом, прошу, откликнитесь сейчас. Если нет, мы перейдем к более маленьким джианриготам.
Рекарафи встал во весь рост.
— Я хочу потягаться со Скорпионом.
Низкий голос вирука легко перекрыл бормотание, и все головы повернулись в их сторону. Люди отодвигались, чтобы ведущий смог ясно разглядеть стоящего в верхнем ряду.
— Давненько вирук не участвовал в битвах на этой арене. Что же, приведите свой джианригот, и мы…
— У меня нет реарка. Я буду драться сам.
Ведущий нерешительно произнес:
— Но мы не позволяем людям сражаться…
— Я не человек.
Над ареной пронесся клич — «Умри, вирук!». Его подхватывало все больше зрителей. Ведущий посмотрел на хозяев Скорпиона. Они твердо кивнули. Одетый в красное человек махнул рукой.
— Спускайся, вирук!
Моравен поймал Рекарафи за руку.
— Но зачем?!
Вирук расхохотался.
— Твой ученик боится игрушек. Я — нет.
Он повернулся и понесся вниз по узкой лестнице на всех четырех конечностях. Перепрыгнув через девятифутовую стену, он приземлился на корточки; красная пыль заклубилась у его ног. Рекарафи вытянул руку и поманил Скорпиона пальцем.
Ведущий поспешно покинул круг. Победивший джианригот начал приближаться к вируку — медленно и осторожно. Рекарафи определенно отличался от его обычных соперников. То, что машина все же собиралась напасть на него, подтверждало предположение Кираса. Джианриготы могли сражаться против людей, и, скорее всего, их действительно будут использовать для этого.
Кирас наклонился к его левому плечу.
— Что он делает?
— Доказывает тебе свои слова. Он нашел слабое место Скорпиона и собирается его использовать.
— Что, если он ошибся?
— Тогда ты увидишь, какого цвета кровь у вируков.
Рекарафи, оставаясь на корточках, поворачивал то вправо, то влево. Он позволил Скорпиону расположиться в середине арены, что, видимо, было для джианригота привычным. Рекарафи выкинул вперед правую руку, потом левую, наблюдая, как в ответ дергаются клешни. Он быстро подался влево, словно пытаясь использовать в качестве преимущества слепой глаз Скорпиона. Машина мгновенно последовала его примеру, так что вирук по-прежнему находился точно на прямой линии между клешнями.
Он убрал руки, положив их на колени, сгорбился и приподнял поясницу, подавшись вперед; потом раскрыл челюсти и захлопнул их с громким лязгом. Скорпион ответил тем же и точно так же немного подался вперед. Затем он бросился в атаку, — так молниеносно, что очертания смазались.
Рекарафи прыгнул вверх и вперед, оттолкнувшись от земли мощными ногами. Он оказался достаточно высоко, чтобы избежать клешней джианригота — они сомкнулись в пустоте, — и даже выше его загнутого хвоста с острым жалом. Потом вирук начал падать. Выбросив вперед правую ногу, он перевернулся в воздухе.
Левую руку Рекарафи быстро завел за спину и, извернувшись, ухватил Скорпиона за хвост, точно под утолщением, где начиналось жало. Резким движением он опрокинул джианригот на спину. Полностью развернувшись, Рекарафи коснулся левой ногой земли. Его пальцы снова сомкнулись на хвосте Скорпиона. Правой ногой вирук нанес сокрушительный удар по основанию хвоста и оторвал его.
Безо всякого сожаления он размахнулся и сокрушил оторванный хвост о безжизненное туловище джианригота.
— За Несреарк!
Зал встретил его победу полнейшей тишиной, но Рекарафи, казалось было совершенно все равно. Он подошел к стене, окружавшей арену, и перемахнул через нее с той же легкостью, с какой одолел Скорпиона. Зрители испуганно отшатывались, когда он проходил мимо, смеясь почти что весело.
Кирас недоуменно нахмурился.
— Как он… что он… я не понимаю…
Моравен улыбнулся.
— Он нашел слабое место. Джианригот был похож на Скорпиона, и Боросан считал, что целиться нужно в голову. Поэтому выстрел танатона и пришелся туда. Ничего не вышло. Так что средоточие жизненных сил Скорпиона находилось где-то в другом месте. А вот на утолщение на хвосте никто не обращал внимания; при этом, заметь, Скорпион ни разу не использовал хвост по назначению.
— Теперь я понял, Учитель.
— Тогда ты должен был понять и еще кое-что, лирсеррдин Дейот. — Моравен указал на джианригот, остатки которого оттаскивали с арены служители. — Раздражение и попытки отвернуться от существующего положения вещей мешают тебе разобраться, с кем ты имеешь дело, Кирас. Возможно, тебе никогда не придется сражаться с джианриготами, но если ты поймешь, где пределы их возможностей, то сможешь быть уверен — им тебя не победить.
Глава пятидесятая
Второй день Месяца Волка года Крысы.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Вентокикан, Морианд.
Наленир.
Солнце достигло зенита, но Правитель Кирон по-прежнему не мог стряхнуть с себя сон, который разбудил его девятью часами ранее. Ему редко снились кошмары, и он не верил в то, что сны могут быть пророческими, но на этот раз он никак не мог прийти в себя. Стоило ему вспомнить, и во рту пересыхало, а голова начинала гудеть.
Во сне он был драконом, который лежал, свернувшись кольцами, на земле. Каменистой, бесплодной земле, растрескавшейся под лучами жаркого солнца или, возможно, от сотрясения при его падении с небес. Казалось, у него были сломаны все кости; он попытался пошевелиться, и резкая боль вонзилась в мозг, словно кровоточащие обломки внутри начали двигаться. Осознание своей беспомощности мучило его даже сильнее, чем эта боль.
Он лежал, истекая кровью. Посмотрев вниз, он увидел, что его ноги пронзили насквозь острые каменные выступы; темная кровь била из вен и стекала на землю. Подумав о Черной реке, он попытался вспомнить географию Дезейриона. Возможно, дракон с переломанной спиной лежал на берегах Черной реки? Или он что-то упускал? С горькой иронией он подумал о том, что, будучи хозяином мира благодаря картам Антураси, он так плохо знал географию, что не мог понять, где находится.
Он не узнавал местность, все остальное было совершенно ясным. Огромный ястреб опустился на грудь дракона и принялся терзать его плоть своим острым загнутым клювом, расклевывая печень. На левом крыле не хватало двух перьев, но ястребу это ничуть не мешало. Внизу, на земле, собака лакала вытекавшую кровь. Виринский медведь неторопливо объедал мясо с хвоста дракона.
Эти символы были понятны Правителю. Но были и еще два — пока необъяснимые. За спиной медведя на земле появился живой ковер из черных муравьев, устремившихся к дракону. Кишащая масса без сожаления поглощала все на своем пути, и он понял, что это они были причиной царившего вокруг опустошения. Муравьи добрались до медведя. Тот взвыл, а в следующее мгновение на солнце показались его белые кости, полностью очищенные от плоти. Собака залаяла и убежала, и ястреб тяжело поднялся в воздух.
