Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Немехиан.
Каксиан.
Они считают меня богом. Джорим медленно покачал головой. Шимик тут же повторил движение, передав замешательство, которое чувствовал картограф.
— Они считают меня богом.
Сказанные вслух, эти слова звучали ничуть не лучше. И сколько бы он ни повторял их, легче не становилось. Одного из богов племени Аменцутль звали Теткомхоа. Его изображали в виде пернатого змея, и четырнадцать сотен лет тому назад он жил на земле вместе со своим народом. Он был их предводителем в воине с племенем Ансатль. Насколько понял Джорим, они воевали с какими-то существами, напоминавшими рептилий. Когда то, что они называли сентенко, закончилось, их бог уплыл на корабле на запад.
Джорим жалел, что рядом нет Келеса. Его брат сумел бы разобраться, объяснить этой женщине из касты майкана Нойане, — что она глубоко заблуждается. Джорим, которого поселили в покоях на вершине пирамиды Теткомхоа, подошел к гигантскому колесу и провел кончиками пальцев по высеченным в камне знакам, составлявшим круги. Шимик взобрался на высокий каменный трон и уселся, откинувшись на спинку.
Нойана изо всех сил старалась объяснить Джориму, что означает его появление. Он не знал, то ли она решила, что он ничего не помнит, оказавшись в новом теле, то ли просто проверяет. Аменцутли использовали циклический календарь, основанный на движении и взаимодействии красной и белой лун. Черная луна, Гол'дун, не упоминалась, но Нойана сказала, что с ее рождения началось их время. Это ясно показывало, какая пропасть разделяла представления о мире здесь и на землях Империи. Календарь Аменцутлей состоял из циклов продолжительностью семьсот тридцать семь лет. Каждый цикл был поделен на периоды. В конце цикла линия времени сворачивалась спиралью и шла к центру диска.
Это и был сентенко — конец и начало всего сущего, предвещающий великие бедствия и катастрофы. В прошлый раз сентенко принес долгие годы без лета; наступила свирепая зима. Чудовищной приливной волной смыло корабли Аменцутлей, и пришел конец искусству мореплавания, благодаря которому они вышли победителями из давешней войны с Ансатлями. А два цикла назад их настигла ужасная эпидемия чумы, убившая сотни тысяч людей. Три цикла назад родилась черная луна, и это ознаменовало начало времен.
Джорим был бы и рад посчитать рассказанную историю чепухой, но, приблизительно переведя даты в имперское летоисчисление, почувствовал, как по спине пробежал ледяной холодок. Годы без лета соответствовали наступлению Катаклизма. Война с Ансатлями произошла во времена возвышения династии Тайхуна, правившей до тех пор, пока Императрица Кирса не разделила Империю на Девять Княжеств и не отправилась на битву с турасиндцами. Рождение черной луны совпадало с гибелью Вирукадина и началом угасания империи вируков; первый сентенко — с появлением Истинных Людей, отразивших атаку вируков и создавших первую Империю.
Более того, считалось, что войска Тайхуна сражались под знаменами с изображением дракона. Прежде никто из правителей или военачальников не осмеливался присваивать себе символы, принадлежавшие богам. Говорили, что Тайхун объявил себя богом или сыном бога. Предположительно, он приплыл на корабле с востока, и его окружали краснокожие воины.
Разумеется, позже историки назвали историю возвышения Тайхуна мифом. Прибытие с востока символизировало исключительность Тайхуна, ведь на востоке поднимается солнце, а он был светом, озарившим земли Империи и изгнавшим варваров. Его телохранителями, согласно позднейшим преданиям, были турасиндцы, а главным талантом — способность заключать союзы с полководцами, а потом предавать их в руки врагов; воины же продолжали хранить верность Тайхуну. Он основал Империю, учредил государственность и написал книгу законов, которые исполнялись и поныне.
Именно Свод Законов и смущал Джорима больше всего. Когда Нойана упоминала какое-либо высказывание Теткомхоя, Джорим с легкостью продолжал его, как Йезол смог бы продолжить любое из наставлений Урмира. Она восприняла осведомленность картографа, как подтверждение его божественной сущности, он же мучительно размышлял над открывшимися ему новыми страницами истории.
Джорим вздохнул. Шимик захихикал. Эту раздражающую привычку он перенял у местных детей, толпами собиравшихся вокруг него. Джорим хмуро посмотрел на фенна.
— Не очень-то ты мне помогаешь.
Шимик округлил глаза и улыбнулся, показав свои зубы. Это совершенно не напоминало раскаяние.
— Горе-горе, плохо!
Джорим рыкнул на него. Он пытался объяснить Нойане, что он не бог, в нем вообще нет ничего божественного, но она неизменно указывала на Шимика, как на очевидное подтверждение своих слов. Аменцутли никогда не слышали о феннах, так что появление Шимика само по себе означало для них, что Джорим — не обычный человек. К тому же фенн быстро усвоил, что драконов здесь очень почитают, и его мех по расцветке начал напоминать змеиную кожу. После этого ни у кого не оставалось сомнений в его божественности.
Конечно, Джорим находил и привлекательные стороны в том, что его считали богом. Кое-где в Уммуммораре его тоже почитали, в особенности после того, как он убил много вируков. Ему оказывали знаки внимания, его радостно приветствовали, предлагали женщин, чтобы они родили от него достойных сыновей, которые тоже могли бы стать отважными воинами. Он отказывался; ему нужны были приключения, а не власть.
С Аменцутлями дело обстояло гораздо хуже. Они определенно ждали от Джорима каких-то действий. Они ждали, что он спасет умирающий мир. Только он, по их мнению, мог помочь пережить сентенко. Теперь племени снова угрожала та же опасность, что и четырнадцать веков назад: нападение отвратительных земноводных тварей. Они не знали, как остановить захватчиков, и уповали лишь на помощь Теткомхоа.
— Владыка Теткомхоа, простите меня.
Нойана говорила тихо, но ее голос без труда заполнил помещение. Джорим почувствовал, как на душе светлеет, а мрачные мысли постепенно рассеиваются. Она оставалась верна своим убеждениям и продолжала верить в него, как бы он ни старался ее разубедить. Она рассказала о страшных предзнаменованиях появления седьмого бога — или десятого, поскольку некоторые боги Аменцутлей обладали тройственной природой. Джорим плохо понимал, о чем идет речь, но мысль, что Келес разобрался бы со всем этим за мгновение, заставила его сосредоточиться и вникнуть в суть рассказа.
Он обернулся и, протянув руку, почесал Шимика за ухом.
— Встань, Нойана. Я не хочу, чтобы ты стояла передо мной на коленях, даже на одном колене.
— Как пожелаете, господин мой. — Черноволосая женщина медленно выпрямилась. Дыхание ее все еще оставалось неровным после долгого подъема на пирамиду. — Я пришла сказать, что Мозойанская орда уже здесь.
— Они пришли с северо-востока? Как мы и предполагали?
— Как вы и предсказывали, господин.
— Все готово для обороны?
