— Оно у меня.
— В нем наши рекомендации. Мы собирались присоединиться к вам позже, но возникшие обстоятельства вынудили нас действовать.
— Я понимаю это и благодарна вам. — Керу убрала меч в ножны. — Я подозревала, что Правитель пошлет еще кого-то.
Келес нахмурился.
— Подозревала? Почему же ты ничего не сказала мне?
Она не ответила и обратилась к Моравену:
— Вы были на «Речном Соме»?
Моравен указал в сторону конюшен.
— По дороге у нас будет время все обсудить. Мы должны торопиться.
Они быстро двинулись по улице и вскоре оказались на месте. Тайрисса и Келес остались снаружи, Моравен и Кирас вывели лошадей. В Урисоти они смогут получить назад часть уплаченного золота, вернув лошадей доверенному лицу их владельца. Лошади вместе с упряжью стоили меньше, чем за них нужно было заплатить на конюшне, так что ни у кого не возникало желания украсть животных.
Воин выбрал для каждого из путников по две смирных, хорошо объезженных лошади, — они собирались сократить срок путешествия до Урисоти, обычно занимавшего около пяти дней, и доехать как можно быстрее. Келес приторочил свой мешок, забрался в седло и присоединился к остальным.
Они двигались почти молча, пока не отъехали на порядочное расстояние от Асата. Наконец Тайрисса заговорила, повторив свой вопрос:
— Так вы были на судне?
Моравен кивнул.
— Были.
— Я вас не видела.
— Помните юного священнослужителя, сопровождавшего свою тетку, престарелую старую деву, назад в Грию? Она громко восхищалась чудесами, увиденным на Празднестве в столице.
Келес моргнул. Он прекрасно помнил пожилую женщину, — от ее пронзительного голоса переборки на судне дрожали, словно были сделаны из рисовой бумаги. Она раз десять повторила свою историю. По сравнению с ней и напыщенный актер, изображавший Келеса, был немногословен. Она была полной, неповоротливой, жаловалась на приступы подагры и прочие болячки, которые, по ее мнению, могли излечить только воды горячего источника высоко в горах, где-то к юго-востоку от Грии.
— Это были вы?!
Воин улыбнулся.
— Я. А Кирас был несчастным тихим племянником.
Тайрисса обернулась и взглянула на Кираса, а затем снова обратилась к Моравену.
— На борту вы были неузнаваемы. Зачем было сбрасывать маски в Асате?
За Моравена ответил Кирас.
— Учитель приказал мне прислушиваться к словам всех окружающих, кроме него самого. На борту «Речного Сома» двое из Асата очень уж внимательно наблюдали за Келесом Антураси. Точно узнать — зачем, нам не удалось. А потом корабль пристал в порту Асата, Келеса встретили официальные лица и, как почетного гостя, препроводили в дом лорд-мэра Йиритара. Видимо, актер повел себя неправильно, сделал что-то не так, и мэр заметил подмену.
— Наоборот. Он не сделал то, что должен был.
Келес надеялся, что в темноте никто не заметит залившего его щеки румянца.
— В свой прошлый приезд я побился об заклад с лорд-мэром и проиграл. Но он схитрил, и мы оба это знали. Так что я пообещал ему, что самолично привезу из Морианда дюжину бутылей лучшего бренди. Мы оба знали, что я лгу, потому что возвращаться в Асат не собирался. Я никому об этом не рассказывал и почти забыл про тот случай. Мой двойник, конечно, ничего об этом не знал и, очевидно, попал впросак.
Тайрисса покачала головой.
— Но зачем посылать шпионов, чтобы следить за нами?
Моравен поудобнее устроился в седле.
— Лорд-мэр, раскусив обман, счел нужным следить за всеми, кто сошел с палубы «Речного Сома». Он хотел выяснить, не послал ли Правитель в Асат шпионов. Возможно, узнав, что Келеса изображал актер, он решил, что Келес и есть этот шпион.
Келес кивнул.
— Кто лучше меня смог бы понять, что он растратил впустую золото из казны и не выполнил ничего из обещанного? Разумеется, если бы он не ослушался приказа, суда смогли бы беспрепятственно проходить по реке, и Асат быстро зачах бы — за ненадобностью.
Старший из воинов кивнул.
— Это прекрасно все объясняет. Благодарю вас за решение головоломки.
— Рад, что сумел оказаться полезным. А вы могли бы помочь мне разгадать одну загадку?
— Да?
— Вы можете рассказать, что за предписания Правитель оставил в запечатанном письме, которое передал Тайриссе?
— Я не знаю. У меня есть кое-какие соображения, и только.
Келес улыбнулся.
— Ну так выскажите свои соображения!
Моравен медленно покачал головой.
— Думаю, не стоит. До Грии пока далеко; возможно, по дороге нас подстерегают серьезные опасности. Пустые размышления только собьют с толку. Мы доберемся до назначенного места и узнаем волю Правителя.
— Но что, если мы не сумеем благополучно добраться?
— Тогда содержание письма уже не будет иметь никакого значения, не так ли, Мастер Антураси? — Моравен усмехнулся. — Едем в Грию. Докажем, что Правитель не зря нас выбрал.
Глава тридцатая
Двадцать седьмой день Месяца Собаки года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Тайринкан, Феларати.
Дезейрион.
Правитель Пируст плотнее завернулся в свою черную накидку и что-то неразборчиво пробурчал. Его отражение в зеркале напоминало игрушечного солдатика из набора, созданного наленирскими мастерами к последнему Празднеству. Темная Мать убедила Пируста, что никто не сможет играть им, а то, что Правитель Кирон недооценивает его, даже к лучшему. Но Правителя задевало, что какая-то игрушка так похожа на него.
Но не только эта мысль терзала Пируста. Он был мрачен, словно тьма, накрывшая его город. Сразу же по возвращении из Наленира он призвал к себе главных советников и потребовал полных и правдивых сведений об урожае. Они медлили в нерешительности, и ему пришлось объяснить, что, хотя сыновья и дочери Дезейриона по-прежнему будут вступать в ряды чиновников, их детей среди них может и не оказаться. Он не стал вдаваться в подробности, предоставив оставаться один на один с собственными страхами. Это подействовало.
Дело с урожаем обстояло даже хуже, чем предполагал Правитель Кирон. Ранее Пируста ввели в заблуждение, заставив полагать, что потери преувеличены. В действительности же положение было бедственным даже при самых щедрых расчетах. Людям придется есть зерно, которое они должны были бы следующей весной посеять на полях. Без помощи Наленира его народу не выжить.
