— С десяток.
— А у скольких из них было целых шесть счетов? Куарренка поерзала в кресле.
— Ни у одного, — она замялась и быстро добавила: — Но мы не закончили проверку!
Навара покивал, ничуть не сомневаясь, что работы еще много, но она будет сделана тщательно и честно.
— То есть найти связь между записями и агентами не слишком легко, так?
— Это уж точно…
— И трудно еще и потому, что имперцы хотели, чтобы это было трудно сделать?
— Да.
— Они шифровали записи?
— Да.
— И сложность кода зависит от ценности агента?
— Возражаю, — вмешалась, вставая, Халла Эттик. -. От свидетеля требуют сделать вывод.
— Адмирал, — Навара тут же повернулся к Акбару. — Агент Вель много лет работала на разведку Альянса. Без сомнений, она знакома со степенями ценности в имперском разведывательном управлении.
— Отклоняю возражение. Отвечайте на вопрос настолько полно, насколько вам позволяют обязанности и долг разведчика.
Бахрома тонких щупальцев на лице Вель даже встопорщилась. Акбар сделал вид, что к нему это не относится.
— Чем ценнее агент, тем сложнее код, — медленно произнесла куарренка. — Судя по шифрам, капитан Селчу находится где-то посередине списка.
Навара опять улыбнулся, на этот раз показав острые иголки зубов.
— То есть вы обнаружили других агентов того же уровня?
— Десятки. Даже сотни.
— И у каждого по пятнадцать миллионов на счету?
Куарренка надула пухлые губы.
— Нет.
— Нет? А сколько же платили им?
— Примерно несколько тысяч.
— То есть вы утверждаете, что в то время как капитан Селчу относился к среднему уровню по шкале ценности агента, ему платили сверх всякой меры? По крайней мере, — добавил он, заметив готовность прокурора подскочить на добрые полметра, — плата не соответствовала его ценности для имперской разведки?
— Так можно заключить из счетов.
— А может быть, его просто довольно неуклюже подставили, чтобы в ваших глазах он выглядел ценным агентом?
— Возражаю! — Эттик все же взвилась над креслом. — Свидетель не должен делать выводы!
— Снимаю вопрос, — Навара благодарно кивнул прокурору с таким видом, будто сам никогда бы не догадался, что его высказывание было провокационным. — Агент Вель, сколько кредиток капитан Селчу снял со своего счета?
Куарренка дернула щупальцами.
— Ни одной.
— И у вас есть сведения, что Тикхо Селчу знал о существовании счетов?
— Нет.
Это не свидетель, а просто праздник души. Предвзятый и очень честный.
— То есть можно предположить, что эти счета были частью операции по очернению моего клиента? В результате получается, что капитан Селчу был агентом Империи и находился в полном неведении относительно этого факта. Особенно удобно для подобного трибунала, верно?
— Да, — согласилась Вель прежде, чем Эттик успела возразить против вопроса.
Навара позволил себе широко улыбнуться. Во всю ширину зубастого рта.
— Вам известно, что Империя уже проделывала подобный трюк со счетами, чтобы заставить Альянс считать кого-то своим агентом?
Куарренка уставилась на свои плавники.
— Да, — в конце концов, призналась она. — По крайней мере, один раз.
— И кто это был?
Циллин Вель скосила один глаз на бородатого мужчину, невозмутимо сидящего слева от Акбара. Вторым глазом она продолжала смотреть на Навару.
— Генерал Крикс Мадина. Я нашла его счета и доказала, что они фальшивые.
— И вы столь же старательно изучили счета капитана Селчу, чтобы доказать, что и они фальшивые, верно?
Куарренка мотнула тяжелой головой.
— Это не входит в мои обязанности.
— То есть вы просто предоставили доказательства прокурору. Истина для вас ничего не значит. Разумеется, ведь капитан Селчу не настолько знаменит, как генерал Мадина!
— Возражаю!
— Поддерживаю, — адмирал Акбар сумрачно воззрился на тви'лекка.
Навара изобразил глубочайшее раскаяние и приличествующее смирение. Отвешивая глубокий поклон, он заметил, как улыбнулся Крикс Мадина.
— Вы уже дали понять трибуналу, что думаете, советник Вен, — продолжал Акбар. — Больше из этого свидетеля вы ничего не вытянете.
— Да, адмирал, — Навара вернулся за стол защиты. — Больше вопросов не имею.
* * *
В камере было ужасно холодно. Навара все время пощипывал кончик правого лекку, но теплее не становилось. Тикхо Селчу, наблюдавший за его священнодействиями, предложил просто растереть ладонью. Пришлось объяснять, что кожа на лекку очень тонкая, нежная, а когти на руках очень острые, можно повредить… и так далее. Навара никак не мог понять, как можно жить в таком холоде.
— Нет, капитан, ты был не прав, мы сегодня набрали очки в свою пользу, — наконец сказал он. — Думаю, Крикс Мадина будет оспаривать утверждение, что вам заплатили. По крайней мере, он поднимет этот вопрос.
— Это хорошо, да? — неловко улыбнулся светловолосый алдераанец.
— В общем, да.
— То есть?
Навара пожал плечами, стараясь выглядеть более уверенным, чем было на самом деле. Он видел — Тикхо еще держится, но парень уже почти на пределе.
— История о том, что ты агент, оплачиваемый Империей, придумана не для трибунала, она рассчитана на публику. Есть лишь три мотива, которыми можно объяснить твои действия. Прокурор здорово ограничена, с одной стороны. Зато с другой… жадность — это народ хорошо понимает, особенно если речь идет о такой сумме.
Негромко звякнули наручники — это Селчу оторвал руки от стола и прижал их к груди.
— Второй мотив — угроза Коррана разоблачить меня. А третий?
— «Лусанкия», — Навара помолчал. — В этом пункте у трибунала могут начаться расхождения во взглядах и жаркие споры. Если они решат, что ты предал своих, потому что тебе заплатила Империя, то без всяких колебаний признают тебя виновным. Все поймут, что произошло, и даже деталей спрашивать не будут. Но если решат, что ты поступил так, потому что тебя обработали в «Лусанкии», тогда им придется признать тебя невиновным. Ты не отвечаешь за действия, совершенные в практически невменяемом состоянии. Тогда тебя упекут в госпиталь и будут лечить, чтобы отпустить, когда ты будешь здоров. Тикхо уставился на ладони.
— А этого никогда не произойдет, — прошептал он едва слышно.
— Это твой кошмар. А их мучает, что какой-нибудь медицинский дроид покопается у тебя в мозгах и через пару недель объявит, что ты здоров. И им придется отпустить тебя на свободу, признав, что наша система судопроизводства — не самая совершенная в мире.
