Только сейчас он заметил беспокойно расхаживающего сапера.
— Эй, Скрипач, чего тебя носит туда-сюда? — спросил Бурдюк.
— Дело дрянь… дело дрянь, — повторял как в бреду Скрипач. — Где-то беда. Не здесь, но очень близко. Это…
Сапер остановился, запрокинул голову, после чего вздохнул и возобновил свое хождение, повторяя:
— Не уверен… не уверен…
Дырявый Парус внимательно следила за этим низеньким и худощавым человеком. Что у него? Природный дар? Голос интуиции, способный лишь предупреждать, не давая никаких подсказок? Как бы там ни было, но дар очень редкий.
— Вы бы прислушались, — сказала она соратникам Скрипача.
Бурдюк лишь поморщился. Калам усмехнулся.
— Скрипач спас нам жизнь. Там, в туннеле. Вот так же бубнил: «Где-то беда. Очень близко».
Колдунья привалилась к спинке стула и скрестила руки.
— А где сейчас эта девчонка?
Услышав вопрос, Скрипач дернулся всем телом. У него округлились глаза, он разинул рот и сразу же закрыл, щелкнув зубами.
Остальные гости колдуньи порывисто вскочили, опрокинув стулья.
— Надо торопиться, — подгонял их Скрипач. — Там нож, и на нем кровь. Много крови.
Сержант схватился за меч.
— Калам, выходишь первым. Держим расстояние в двадцать шагов.
Ассасин выскользнул наружу.
— Пару часов назад мы потеряли девчонку из виду. Такое бывает. Конечно, ее исчезновение не обязательно связано с этим окровавленным ножом.
«И снова тебе придется спасать свой рассудок».
Помещение наполнилось магической силой — Быстрый Бен открыл свой Путь. Его магия была непривычна для колдуньи и чем-то пугала ее.
— Мне казалось, Быстрый Бен, что я знаю всех настоящих магов империи. Но с тобой наши пути еще не пересекались. Кто ты?
— Все готовы? — спросил Бурдюк.
Колдунье маг ответил лишь пожатием плеч, а сержанту коротко бросил:
— Готов.
— Будь осторожна, — сказал ей на прощание Бурдюк.
Хлопнула дверь. Дырявый Парус подняла стулья, потом налила себе еще вина.
«Верховный Дом Тени и нож во тьме. Начало новой игры? Или неожиданная перемена в старой?»
Яркое и жаркое солнце заставило Парана открыть глаза… Но солнца не было. Светилось само небо… или то, что находилось у него над головой. Жара была тяжелой и давящей.
Воздух наполнился каким-то странным стонущим звуком. Свист ветра? Нет. Ветра в этом мире тоже не было. Паран попытался собраться с мыслями и вспомнить, что с ним произошло. Но прошлое отсутствовало, сохранились лишь осколки. В памяти всплыла корабельная каюта. Он увидел себя, развлекающегося метанием ножа в деревянный столб. Потом появилось язвительно улыбающееся лицо седовласого человека, пальцы которого были унизаны кольцами.
Паран перекатился на бок, пытаясь понять, откуда все-таки раздается этот стон. Местность, где он оказался, напоминала равнину, но бесплодную. Кажется, не было даже земли. В десяти шагах от него высилась каменная арка ворот, ведущих в…
«Они ведут в никуда. Я уже видел такие ворота. Правда, те были поменьше. И чем-то еще отличались от… от этой штуки».
Из чего же они сложены? Из камня? Нет. Лежа на боку, Парану было трудно как следует разглядеть странное сооружение, но главную особенность он все-таки увидел.
«Они сложены… из тел! Из обнаженных человеческих тел. И это не вырезанные фигуры, а настоящие тела».
Новое открытие заставило Парана вздрогнуть. Тела двигались — они шевелились и извивались. Плоть была почерневшей и покрытой бурым налетом, похожим на торф. Глаза всех были закрыты, а рты не закрывались, исторгая тихие непрекращающиеся стоны.
Паран встал и сразу же почувствовал сильное головокружение. Ноги подкосились. Он упал.
— Нерешителен, — равнодушно произнес чей-то голос.
Моргая, Паран перевернулся на спину. Над ним стояли молодые мужчина и женщина, очень похожие друг на друга. Близнецы: брат и сестра. Мужчина был одет в свободную одежду белого и золотистого цвета, его бледное, худощавое лицо не выражало никаких чувств. На голове его сестры красовалась яркая пурпурная шляпа, отчего светлые ниспадающие волосы казались чуть красноватыми.
Мужчина бесцветно улыбнулся Парану.
— Мы давно восхищаемся твоим… — Он не договорил и почему-то округлил глаза.
— Мечом, — насмешливо докончила за брата женщина.
— Тебе не кажется, что он намного тоньше обыкновенной монеты?
Улыбка мужчины стала издевательской. Он наклонил голову, разглядывая жуткий портал.
— Большинство оказавшихся здесь не задерживаются перед входом. Говорят, когда-то давно существовал странный обычай топить жертвы в болотах… Наверное, Клобуку эти замшелые тела кажутся красивыми. Что ж, у каждого свои представления о красоте.
— И о безвкусице тоже, — растягивая слова, произнесла женщина. — Ну какой вкус может быть у смерти?
Паран попытался было сесть, однако спина и руки его не слушались. Он запрокинул голову, ощущая непривычную тяжесть во всем теле.
— Что случилось? — хриплым голосом спросил он.
— Тебя убили, — беззаботно сообщил Парану мужчина.
Паран закрыл глаза.
— Тогда почему я не прошел через ворота Клобука?
— Мы вмешались, — ответила женщина.
«Опонны — Шуты Судьбы! Неужели им приглянулся мой меч, который я купил несколько лет назад? Или им понравилась тщеславная надпись, сделанная на лезвии?»
— И что же опоннам надобно от меня? — вслух спросил Паран.
— Только неуклюжую и довольно глупую игрушку, которую ты зовешь своей жизнью, мальчик. Видишь ли, у Властителей есть странная особенность: они обожают соваться в каждую игру. Ну и, конечно же, нам приятно видеть твое замешательство.
Вдали послышался звериный вой.
— Ого! — воскликнул мужчина. — Похоже, нам не удастся поразвлечься. Пойдем-ка отсюда, сестра. А ты, капитан, вскоре пройдешь через ворота.
— Возможно, — добавила женщина.
— Но мы же решили! — поморщился ее брат. — Никаких стычек! Стычки огрубляют чувства. Они неприятны. Я терпеть не могу подобные сцены. И потом, те, кто идет сюда, не привыкли играть по-честному.
— Тогда и мы не будем играть с ними по-честному, — возразила женщина.
Повернувшись в сторону ворот, она крикнула:
— Эй! Властитель Смерти! Мы хотим с тобой поговорить! Отзовись, Клобук!
Повернув отяжелевшую голову, Паран увидел, как от ворот отделилась хромая сгорбленная фигура, одетая в лохмотья. Паран сощурился. Фигура без конца меняла облик, становясь то старухой, то ребенком с обслюнявленным подбородком, то безобразно толстой девицей. Следующим в этой цепи превращений оказался низкорослый трелль, вскоре ставший высохшим тистеандием.
