Были и иные сцены. Они несли какой-то скрытый смысл, очень важный для него. Эти сцены напоминали куски головоломки, но кто и зачем их разбросал — Паран так и не мог понять. И где-то рядом с мыслями и образами он постоянно ощущал страх. Что-то… вернее, кто-то усердно перекраивал судьбоносные события жизни Парана, переворачивая их и придавая им новый облик. Чья-то рука… играла с ним и его жизнью.
Какая странная у него смерть.
Потом он опять услышал голоса.
— Ну и ну, Клобук его накрой!
Над Параном склонилось чье-то лицо; чьи-то глаза заглянули в его собственные, безжизненные и пустые. Кажется, это было лицо… Тряпичницы.
— Скоренько они его, — сказала Тряпичница.
Где-то рядом ей ответил голос сержанта Неуемного.
— В Девятом никто бы с ним так не обошелся. Особенно в городе.
Тряпичница дотронулась до раны на его груди. Ее пальцы оказались на удивление нежными.
— Нет, это не Калам.
— Ты в этом уверена? Сбегаю-ка я, позову Ежа, Колотуна и всех, кто подвернется.
— Иди, — отозвалась Тряпичница, обнаружившая вторую рану на теле капитана. — А эту он заработал потом. Ударили правой рукой и не особо сильно.
«Какая странная у меня смерть», — подумал Паран.
И почему он здесь? Он ведь, кажется, лежал совсем в другом месте. Там было жарко и все заливал ровный желтый свет. Он вспомнил голоса и странную арку, состоявшую из живых тел… нет, из тел живых мертвецов с сомкнутыми глазами и открытыми ртами. Их голоса сливались в жалостливую песнь… погребальный плач… И почему теперь он слышит другие голоса? Почему видит глаза этой женщины и ощущает ее осторожное прикосновение к его ранам? Там он не ощущал никакой боли, а теперь боль поднимается изнутри, будто громадное морское чудовище.
Тряпичница уселась перед ним на корточки, уперев локти в ляжки.
— Что, капитан, а кровушка-то все капает! Сколько ж ты тут валяешься? Похоже, никак не меньше часа.
Чудовище боли достигло поверхности. Паран с трудом разомкнул слипшиеся губы. Челюсти разошлись. Капитан громко застонал, потом вскрикнул.
Тряпичница мгновенно вскочила на ноги. Неизвестно откуда у нее в руках появился меч.
— Шеденаль его помилуй! — прошептала капрал, привалившись к влажной стене.
Послышался топот ног. Тряпичница резко обернулась и крикнула:
— Эй, лекарь! Торопись. Этот придурок еще жив!
Над темными и пустыми улицами Крепыша гулко разносились удары колокола. Третья стража. Нигде ни души; уцелевшим жителям города было запрещено после наступления темноты выходить из дома. Моросил дождь. Кое-где его пелена слабо подсвечивалась редкими фонарями. Неподалеку от старого дворца, у ворот большого и ветхого особняка, в котором разместились остатки Второй армии, стояли двое караульных. Черные плащи спасали от дождя, но не от сырого зябкого воздуха.
— Паршивая ночка, — проворчал один из караульных, дрожа всем телом.
Второй переложил копье на левое плечо и смачно плюнул в сточную канаву.
— От этого она лучше не станет, — сказал он, покачивая головой. — Или тебе опять что-то мерещится? Давай не таись. Выкладывай свои предчувствия.
— Могу и промолчать, — обиженно отозвался первый караульный.
— Тихо! — Второй караульный застыл, вслушиваясь во тьму. — Сюда кто-то идет.
Оба караульных взяли копья на изготовку и стали ждать, когда незнакомец войдет в круг света, отбрасываемый парой дымных факелов.
— Стой! — крикнул незнакомцу второй караульный. — А ну подходи сюда и чтоб без глупостей!
Человек приблизился.
— Я — Калам из Девятого взвода «сжигателей мостов».
Похоже, его ответ не убедил караульных. Человек, назвавшийся Каламом, остановился. Его темное лицо блестело от дождевых капель.
— Что тебе здесь надо? — спросил второй караульный. Калам оглянулся назад.
— Мне? Ничего. А если не мне, то надо, чтобы Тайскренн ни о чем не узнал. Поможешь, солдатик?
Караульный усмехнулся и снова плюнул в канаву.
— Погоди. Калам… так ты из взвода Бурдюка? — Тон караульного стал намного уважительнее. — Поможем. Говори, в чем дело.
— Конечно поможем, — пробасил первый караульный. — Я воевал в Натилоге, приятель. Если тебе нужно, чтобы мы на час ослепли и оглохли из-за этого дождя, только скажи.
— Сейчас сюда принесут раненого, — сказал Калам. — Но пока вы тут стояли, никто не приходил и никого не приносили.
— Никого, клянусь воротами Клобука, — заверил второй караульный. — Все было тихо, спокойно, только дождичек сыпал.
Из темноты послышались шаги. Первый караульный отпер ворота. Калам подал кому-то жест, затем сам исчез за воротами.
— Как думаешь, что они затевают? — спросил первый караульный у второго.
Тот пожал плечами.
— Думаю, хотят всадить Тайскренну в зад что-нибудь потверже и поострее. Этого мерзавца заждались за воротами Клобука. А «сжигатели мостов» зря болтать не станут.
Он замолчал, увидев двоих солдат, несущих раненого. У караульных округлились глаза, когда они увидели, в каком он чине. Раненый был без сознания. На перевязи его меча темнели пятна крови.
— Не иначе, опонны ему улыбнулись, — бросил второй караульный невысокому худому человеку, на голове которого неуклюже торчал засаленный кожаный шлем. — Но, как говорят, тащить — не толкать.
«Сжигатель мостов» окинул его суровым взглядом.
— Следом за нами сюда должна подойти девчонка. Слышишь?
— Какая еще девчонка? Вроде вашему раненому сейчас не до них.
— Она из Девятого взвода. Зазеваетесь — сами не заметите, как будете валяться здесь с перерезанными глотками.
Говоривший и его спутник пронесли раненого капитана через ворота.
— Мой вам совет, ребята. Плюньте на все артикулы и постарайтесь не угодить в гости к Клобуку раньше времени.
Караульные переглянулись. Вскоре первый подошел к воротам, собираясь их закрыть.
— Не закрывай, — негромко бросил ему второй. — Пусть останутся открытыми. А мы с тобой схоронимся где-нибудь неподалеку, чтоб нас не видели.
— Паршивая ночь, — сказал первый караульный.
— Похоже, что очень паршивая, — согласился второй, скрываясь в темноте.
Первый вздохнул и побрел следом.
Дырявый Парус продолжала разглядывать карту, лежавшую в самом центре расклада. На этот раз колдунья избрала спиральный расклад, позволявший ей разложить колоду Драконов полностью. От того, как ложилась последняя карта, она могла оказаться просто завершающей, а могла принести неожиданное откровение.
