— Говори, старик, что тебе известно? — прервала их игру Фелисина.
Геборий вздрогнул.
— А тебе это зачем? — зло спросил Кульп. — Ты же предлагаешь сдаться. Пусть переместители душ завладеют нами. Не все ли равно, где встретить смерть, правда?
— Я спрашивала не так. Я и сейчас не понимаю: зачем нам нужно от них убегать? Мы же пропадем в пустыне.
— Тогда оставайся! — рявкнул Кульп и встал. — Все равно ничего дельного предложить не можешь.
— А я слышала, их нападение — легкий укус, и все.
Маг медленно повернулся в ее сторону.
— Не знаю, кто наболтал тебе такую ерунду. Впрочем, о них мало кто знает. Вот и плетут разные небылицы. Укус способен заразить тебя приступами повторяющегося безумия, но переместительницей душ ты от него не станешь.
— Тогда как становятся переместителями?
— Ими не становятся. Ими рождаются.
Геборий с кряхтением встал.
— Если мы собрались уходить из этого склепа, нужно уходить немедленно. Голоса стихли, и разум мой ясен.
— А нам-то что от твоих прояснений? — усмехнулась Фелисина.
— Я могу вас вывести отсюда кратчайшим путем. Иначе мы будем плутать и обязательно столкнемся с нашими преследователями.
Они в последний раз напились воды из пруда, затем набрали столько плодов, сколько могли унести. Как ни странно, Фелисине вода и фрукты придали сил. Она чувствовала себя не только здоровее, но и спокойнее. Ее память больше не кровоточила; остались лишь рубцы. Но разум по-прежнему задавал свои назойливые вопросы, на которые она не знала ответов. К сожалению, вместе с силами к ней не вернулась надежда.
Геборий быстро вел их по извилистым улочкам, мимо высоких и низких строений. И повсюду они натыкались на мертвые окаменевшие тела людей, переместителей душ и тлан-имасов. Фелисина представила себе кровавые битвы, бушевавшие здесь в далекой древности, и невольно содрогнулась. Сведения, добытые Геборием у призраков, передались и ей. Ужас, нескончаемый ужас. Каждое место, через которое они проходили, добавляло свой зловещий узор в мозаичную картину бойни. Но кроме ужаса у Фелисины внутри неясно шевелилось странное ощущение: как будто она вот-вот постигнет величайшую истину, некий основополагающий принцип, вокруг которого с незапамятных времен вращалась судьба человечества.
«Мы — всего лишь зазубрина на дереве жизни. И в этой зазубрине помещается весь наш мир. На самом деле таких зазубрин очень много. Они ничего не значат и ничего не меняют. Дерево продолжает расти. Зачем? Этого тоже никто не знает».
В иное время и в иной жизни Фелисина обрадовалась бы возникшему дару провидения. Теперь он лишь обострял ужасающую бессмысленность ее существования.
«Ученые невежды находят причину и цепляются за нее, думая, будто им открылся весь смысл. Знание, вера, правители, месть… все это игрушки, которыми тешатся глупцы».
Завывания ветра стали слышнее. Под ногами слегка клубилась пыль. В воздухе слабо пахло чем-то пряным.
Геборий почти час безостановочно вел своих спутников. Остановился он перед просторным входом в здание, напоминавшее храм. Широкие, приземистые колонны были похожи на стволы деревьев. По щербатому, растрескавшемуся цоколю тянулись плитки с изображениями. Магический свет Кульпа придавал им совсем призрачный вид.
Маг впился глазами в изображения.
— Клобук их накрой! — пробормотал он. Геборий улыбался.
— Да это же колода Драконов!
«Еще одна дурацкая уловка загнать непознаваемое в клетку из бессмысленных картинок», — мысленно съязвила Фелисина.
— Да, маг. Это колода Драконов, но древняя, — подтвердил Геборий. — Здесь вместо Домов — Владения. Миры. Можешь отличить Смерть от Жизни? А Тьму от Света? Видишь Владение Зверя? Скажи, Кульп, кто сидит на троне из оленьих рогов?
— Если я не ошибся, трон пуст. Но вокруг него стоят тлан-имасы.
— Нет, ты не ошибся. Говоришь, на троне никого нет? Любопытно.
— Почему?
— Да потому что отзвук каждого воспоминания утверждает мне обратное. Трон был занят.
Кульп вгляделся в плитку с изображением трона.
— Может, я не так сказал. У плитки нет верхней части. Да и остальные плитки не в лучшем состоянии.
— На цоколе должны быть и свободные карты. Видишь их?
— Нет. Возможно, они где-то по бокам или сзади.
— Возможно. Среди них ты найдешь переместителя душ.
— Какой интересный у вас разговор, — нарочито растягивая слова, вмешалась Фелисина. — Похоже, нам придется войти внутрь. Ветер затягивается туда. Значит, там есть выход.
Геборий улыбнулся.
— Ты права, девочка. В дальнем конце храма действительно есть выход.
Внутри храм оказался больше похож на широкий туннель. Густые слои песка покрывали стены, пол и потолок. Ветер завывал все сильнее и сильнее. Пройдя еще полсотни шагов, они увидели отблески тусклого дневного света.
Туннель сузился. Теперь ветер уже сам гнал их к выходу. Все трое были вынуждены едва ли не ползти.
У порога Геборий задержался, пропустив вперед Кульпа, а затем Фелисину.
Они оказались на небольшой скалистой площадке. До песчаных барханов было никак не меньше двухсот локтей. Ветер бесновался, стараясь сдуть путников с узкой каменной кромки. Фелисина ухватилась за уступ и решилась взглянуть вниз. У нее сразу же забилось сердце. Ноги сами собой подкашивались.
Вихрь Дриджны бушевал не вокруг, а намного ниже, заполняя собой пространства священной пустыни Рараку. Сверху казалось, будто все устлано ковром из песчано-желтых и оранжевых облачков. Отяжелевшее красное солнце медленно сползало за рваные зубцы холмов.
Ожидание становилось невыносимым. Чтобы хоть как-то успокоиться, Фелисина пошутила:
— Маг, ты вырастишь нам крылья?
— Крыльев не обещаю, но спуститься помогу, — ответил ей Геборий, подходя ближе.
Кульп настороженно вскинул голову.
— Это каким же способом?
— Привяжитесь к моей спине. Не забывайте: у меня есть руки, пусть и невидимые. А слепота для меня сейчас — великое благо.
— Геборий, ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Спуститься отсюда нельзя. Камни шатаются. Мы опрокинемся после первых же шагов.
— Не волнуйся: я найду крепкие. Или ты можешь предложить что-нибудь получше?
— Меня сейчас сдует! — крикнула им Фелисина.
— Ладно, старик. Только я открою свой магический Путь, — сказал Кульп. — Если упадем, приземление будет помягче. Тебе, надеюсь, это ничем не помешает.
— В тебе нет веры! — затрясся от смеха Геборий.
— Может, вы еще затеете спор, у кого ее больше? — спросила Фелисина.
