Скрипач махнул арбалетом.
— Ты, Паст, пойдешь первым.
Верховный жрец Тени даже рот раскрыл от удивления.
— Я? — заверещал он. — Ты никак спятил?
Он втянул голову в плечи.
— Ну вот, я их опять облапошил. Даже этот потрепанный жизнью солдат ничего не заподозрил.
Пробормотав что-то себе под нос, Крокус сделал шаг вперед. Держа фонарь над головой, он пересек преграду и сразу же исчез из виду. Икарий немедленно шагнул вслед за ним.
Ложе арбалета уперлось Искаралу Пасту в спину. Когда жрец с сапером тоже оказались по другую сторону преграды, Маппо спросил Апсалару и ее отца:
— Однажды вы уже проходили сквозь эту завесу. Она вас помнит?
Реллок кивнул.
— Ложная тропа. Нужно было убедиться, что странствующие и диверы повалят в ловушку.
— Что это за Путь? — спросил Маппо у Апсалары.
— Не знаю. Он сильно поврежден, поэтому трудно узнать его природу. И память мне ничего не подсказывает.
Маппо вздохнул и подвигал плечами, разогревая затекшие мышцы.
— Почему мы привыкли считать, что существуют лишь известные нам Пути Древних: Теллан, Омтоз Феллак, Куральд Гален?
Вопрос остался без ответа: ни Апсалара, ни тем более ее отец ничего об этом не знали.
Возле самой завесы у Маппо заложило уши. Он глотнул слюну, и уши с громким щелчком открылись. Трелль моргал; все его чувства пытались справиться с невидимым потоком, который несся на них. Как и все его спутники, Маппо оказался в лесу с высокими деревьями. Преобладали ели, кедры и красное дерево. Стволы густо покрывал мох. Сверху струился голубоватый солнечный свет. В воздухе пахло гнилью. Жужжали насекомые. Красота этих мест целительным бальзамом разливалась по душе трелля.
— Сам не знаю, чего я ждал, но только не такого, — пробормотал Скрипач.
Впереди возвышалась огромная глыба известняка. Она была выше Икария. Солнце делало ее бледно-зеленой. Глыба была густо покрыта ямками и бороздками.
— Солнце здесь никогда не движется по небу, — сказала Апсалара. — Оно постоянно висит на этом месте. Наверное, потому и рисунки на известняке сразу замечаешь, как подойдешь сюда.
У основания глыбы и по бокам виднелись многочисленные изображения рук и отпечатки лап. У всех был одинаковый, кроваво-красный цвет.
«Путь Рук»?
— Опять твои уловки, верховный жрец? — спросил Маппо, поворачиваясь к Искаралу Пасту.
— Единственная известковая глыба в этом лесу, выбеленная жарким солнцем иного мира и свободная от мхов и лишайников? Не думал, трелль, что ты настолько тупоголовый.
Паст снисходительно улыбнулся.
— Тогда изволь выслушать мои смиренные объяснения. Я совершенно не причастен к ее появлению. Как, по-твоему, я мог переместить такую громадину? А взгляни на древние письмена, на все эти завитки, бороздки и ямки. Разве их подделаешь?
Икарий приблизился к известковой глыбе и стал вглядываться в причудливые узоры на ее поверхности.
— Похоже, все это настоящее. Глыба как-то связана с Телланом — Путем тлан-имасов. Мне такие камни встречались в их священных местах. Их ставили на вершинах холмов, чтобы было видно издали. Но не ждал, что странствующие и диверы дойдут до такой нелепости.
— А при чем тут они? — выпалил Искарал Паст. — И почему ты остановился?
— Потому что ты мешаешь мне идти.
— Ложь! Мне только и остается, что запихнуть свое недовольство в мешок вроде того, что таскает трелль. Забавный у него мешочек: А может, внутри скрыто что-то еще? Возможность сама является… возможной. Правдоподобие — правдоподобным, а определенность — определенной. Мне остается лишь благодушно улыбнуться тебе, Икарий, дабы ты видел мое долготерпение, с каким я принимаю твои гнусные оскорбления. Несомненно, во мне больше величия, чем в тебе, полуджагат. Я все равно вижу твою истинную суть, и никакие увиливания тебе не помогут.
Искарал Паст вдруг повернулся в сторону леса и стал всматриваться и вслушиваться.
— Ты что-нибудь слышишь? — невозмутимо спросил его Икарий.
— Слышать? Здесь? — огрызнулся верховный жрец. — А почему ты спрашиваешь?
— Вы углублялись в лес? — спросил у Апсалары Маппо.
Она покачала головой.
— Я понял намек, — сказал Скрипач. — Думаю, надо идти дальше и не ломать голову над загадкой этого камня.
Других предложений не было.
Они двинулись дальше. Скрипач с заряженным арбалетом шел впереди. В арбалет была вставлена стрела с «морантским гостинцем». За сапером шел Икарий, лук которого висел на плече, а меч покоился в ножнах. Вслед за Икарием шел Паст, потом Апсалара с отцом. Замыкали процессию Крокус и Маппо.
Икарий умел молниеносно отвечать на угрозу, откуда бы она ни исходила. Маппо такой способностью не отличался и потому заблаговременно достал свою костяную булаву.
«Неужели и впрямь я таскаю в этом потертом мешке частицу магического Пути? И каково моим жертвам, которых я там запер? Впрочем, быть может, я отправил их в рай? Эта мысль хоть немного облегчает мою совесть».
Треллю часто доводилось путешествовать по старым лесам, и нынешний мало отличался от остальных. Порхающих птиц здесь не было, а редкое щебетание доносилось откуда-то издали. Насекомые, деревья и кустарники — вот и все признаки жизни в этом лесу.
«Если у тебя богатое воображение и ты склонен к фантазиям, как легко населить лес призраками, духами, таинственными зверями, окрасив все в мрачноватые тона, густо приправленные первозданной жутью. Пожалуй, здесь каждый почувствует себя маленьким ребенком, замирающим от страшной сказки… А если у тебя нет богатого воображения, лес покажется тебе пустынным и малоприветливым, и все».
И все же Маппо нашел настоящее, а не придуманное отличие этого леса от виденных прежде: изобилие толстых изогнутых древесных корней. Они тянулись по земле, сплетаясь в причудливую сеть. Воздух постепенно становился прохладнее; из него исчезали лесные запахи. Деревья тоже начали редеть. Теперь они все дальше отстояли друг от друга. Однако корни по-прежнему связывали их. Пожалуй, корней было даже чересчур много. Маппо смотрел на их изгибы, и в памяти шевелились неясные, но тревожные воспоминания.
Дальность обзора увеличилась; теперь лес просматривался на полтысячи шагов. В голубоватом влажном воздухе дальняя граница выглядела частоколом переплетенных ветвей. Солнце висело, как приклеенное, посылая ровный, безжизненный свет. Путники двигались молча; единственными звуками были удары их сердец, шуршание одежды и поскрипывание доспехов. Обилие корней заставляло постоянно глядеть под ноги.
Еще через час они вышли из леса. Впереди лежала темная, слабохолмистая равнина. Скрипач остановился, и вместе с ним остановилась вся процессия.
