Но вмешательство хундрильских кланов изменило все. Они явились сюда не за тем, чтобы присоединиться к истреблению малазанцев, а чтобы дать ответ на один-единственный вопрос, затрагивающий их честь и достоинство. Их южное крыло атаковало позиции трегинов, словно мстительный бог со смертоносной косой в руках. На севере хундрилы глубоко врезались во фланг армии Корболо Дэма. Третье крыло, о котором Кольтен даже не подозревал, появилось из долины и расправилось с билардами. За считанные минуты малазанские войска с удивлением обнаружили: у них… исчезли противники, хотя вокруг продолжали бушевать ожесточенные сражения.
Армия Корболо Дэма быстро оправилась от потрясения, перестроила свои ряды и после четырех часов напряженной битвы отбросила хундрилов. Но одна цель была достигнута: ряды семкийцев, канельдов и остатков тифанцев значительно уменьшились.
— Наполовину ответ уже дан, — пробормотал крайне ошеломленный Кольтен.
Еще через час южное крыло разбило трегинов и билардов и пустилось догонять спасающихся бегством уцелевших противников.
Незадолго до наступления сумерек к расположению малазанских войск подъехал хундрильский полководец. Всем было понятно, что он едет передать какое-то известие. Судя по окровавленному лицу, ему сегодня тоже досталось, однако в седле он держался прямо.
Не доезжая десяти шагов до Кольтена, он остановился.
— Вижу, вы получили ответ, — сказал ему Кольтен.
— Да, Чернокрылый.
— Я его тоже получил. Хундрилы.
Израненный воин был явно удивлен.
— Твои слова оказывают нам честь, но ответ неверный. Мы пытались разбить войско Корболо Дэма и не смогли. Нет, Чернокрылый. Хундрилы — не ответ.
— Значит, честь дня принадлежит Корболо Дэму?
Полководец вдруг плюнул на землю и поморщился.
— Ну неужели ты настолько глуп, Кольтен? Ответ этого дня…
Хундрил выхватил кривую саблю с обломанным лезвием. Размахивая обломком над головой, он заорал во всю мощь своих легких:
— Виканцы! Виканцы! Виканцы!
ГЛАВА 20
Угрюм этот путь и опасен; врата, где кончается он, подобны смердящему трупу, и тысячи жутких кошмаров, один страшнее другого, права на него предъявляют.
Путь. Трот Бхокарал
Над кораблем кружились чайки. Они давно не видели чаек. «Затычка» держала курс на юг-юго-восток. Горизонт, еще утром напоминавший грязную зубчатку, постепенно разглаживал свои очертания.
Небо весь день оставалось безоблачным, а свежий ветер дул ровно.
Калам и Салк Элан стояли на полубаке. Оба надели плащи, чтобы защититься от соленых морских брызг. Матросам, что занимались своими повседневными делами на корме и нижней палубе, они казались парочкой Больших Воронов. Даже те, кто никогда не видел этих птиц, знали, что те предвещают беду.
Калам не думал, какие мысли он вызывает у матросов. Он безотрывно глядел на приближающийся Малазанский остров.
— К полуночи подойдем, — сказал Салк Элан, протяжно вздыхая. — Колыбель империи. Седая древность.
Ассасин усмехнулся.
— Седая древность? А каков, по-твоему, возраст империи?
— Будет тебе, Калам. Ну, вырвалась поэтическая фраза. Я просто хотел настроить себя на соответствующий лад.
— Зачем?
Элан пожал плечами.
— Да просто так. Может, на меня подействовало нетерпение. Или ожидание чего-то.
— Чего, Клобук тебя накрой?
— Наверное, ты лучше знаешь. Калам поморщился, но промолчал.
— Тогда скажи: чего мне ожидать от Малаза?
— Вообрази свинарник на морском берегу — вот тебе и Малаз. А вокруг — болото, кишащее разной летучей дрянью.
— Понятно. Я даже жалею, что спросил.
— Как наш капитан? — поинтересовался Калам.
— Увы, без изменений.
«Чему ж тут удивляться? — подумал ассасин. — Магия. Боги, как я ненавижу эту магию!»
Салк Элан любовался игрой света в зеленых камнях его перстней на длинных пальцах.
— На быстром корабле мы могли бы добраться до Анты за полтора дня.
— Откуда ты знаешь?
— От матроса, которого я спросил. Ну, этот… твой приятель, назначивший себя первым помощником. Все забываю его имя. Ты не напомнишь?
— Не могу напомнить то, чего не знаю. Мне было как-то ни к чему спрашивать у него имя.
— Восхищаюсь твоей способностью.
— Какой именно?
— Ты удивительно умеешь подавлять свое любопытство, Калам. Иногда это очень полезно, а иногда — крайне опасно. Ты — крепкий орешек, Калам. И труднопредсказуемый.
— Попал в самую точку, Элан.
— И все же я тебе нравлюсь.
— С чего ты взял?
— Не отрицай. Это так. И я рад, поскольку для меня это важно.
— Знаешь, если тебе важно, поищи среди матросов кого-нибудь со схожими наклонностями.
Салк Элан улыбнулся.
— Я совсем не это имел в виду, так что не торопись кидать в меня камни. Я хотел сказать вот что: мне очень приятно, что я нравлюсь тому, кем я восхищаюсь.
Калам резко обернулся к нему.
— И что же такого восхитительного ты нашел во мне, Салк Элан? Или, бродя вокруг меня кругами и шаря наугад, ты вдруг обнаружил, что я падок на лесть? Почему ты столь упорно набиваешься ко мне в друзья?
— Убить императрицу будет непросто, — ответил щеголеватый собеседник Калама. — Но представь, тебе это удалось. Ты совершил невозможное. Калам Мехар, я хочу быть частью этого! Я хочу быть рядом с тобой и вместе вонзить кинжал в сердце самой могущественной империи мира!
— Ты явно рехнулся, — едва слышно ответил ему Калам. — Убить императрицу! И ты думаешь, я примкну к твоей безумной затее? Даже и не мечтай, Салк Элан.
— Передо мной можешь не притворяться, — огрызнулся Элан.
— Лучше скажи: под властью какой магии находится наш корабль?
У Элана непроизвольно округлились глаза. Потом он покачал головой.
— Это превосходит мои способности, Калам. Клобук мне свидетель, я тоже пытался найти источник. Я обследовал все ящики с добром Пормкваля. Там все чисто.
— А в других частях корабля?
— Могу лишь сказать, что сам корабль тут ни при чем. Мне думается, кто-то загнал нас в магический Путь. Кому-то очень нужен груз в трюме «Затычки». Конечно, это только мои предположения, но большего сказать тебе не могу… Ну вот, друг, я раскрыл тебе все свои секреты.
Калам долго молчал.
— У меня в Малазе есть доверенные лица. Они не ожидают этой встречи, но придется с ними увидеться.
