– Возможно, - сказал я.
– Отец, конечно, и слышать не хотел. - Она рассмеялась. - Он закрыл меня в моих комнатах, но верховный посвященный города пришел с воинами, они ворвались в наш дом, избили отца, так что он не мог двигаться, и я с радостью ушла с ними. - Она снова рассмеялась. - О, как я радовалась, когда его били и он кричал. Я его ненавидела. Как я его ненавидела! Он не был настоящим мужчиной, даже не мог терпеть боль. И не мог слышать рычания ларла.
Я знал, что кастовая принадлежность в Горе обычно передается по наследству, но это правило не обязательное, и человек, который не хотел оставаться в своей касте, мог ее поменять, если получал одобрение высшего совета своего города; такое одобрение давалось, если он подходил для другой касты и если члены этой касты не возражали принять его в свое братство.
– Может быть, - предположил я, - он оставался врачом, потому что не мог выдержать боль.
– Может быть, - согласилась Вика. - Он всегда хотел прекратить страдания, даже если речь шла о животном или рабе.
Я улыбнулся.
– Видишь, как он был слаб, - сказала Вика.
– Вижу.
Вика снова легла на меха и шелка.
– Ты первый из мужчин в этой комнате заговорил со мной о таких вещах.
Я не ответил.
– Я люблю тебя, Тарл Кабот, - сказала она.
– Думаю, нет, - мягко ответил я.
– Люблю! - настаивала она.
– Когда-нибудь ты полюбишь… но не думаю, что воина из Ко-ро-ба.
– Думаешь, я не могу любить? - вызывающе спросила она.
– Когда-нибудь ты полюбишь и будешь любить сильно.
– А ты сам можешь любить?
– Не знаю, - я улыбнулся. - Когда-то… давно… я думал, что люблю.
– Кто она была? - не очень приятным голосом спросила Вика.
– Стройная темноволосая девушка, по имени Талена.
– Она была красива?
– Да.
– Как я?
– Вы обе очень красивы.
– Она была рабыня?
– Нет, - ответил я, - она была дочерью убара.
Лицо Вики гневно исказилось, она соскочила с возвышения и подошла к стене, схватившись руками за ошейник, как будто хотела сорвать его с горла.
– Понятно! - сказала она. - А я, Вика, всего лишь рабыня!
– Не сердись, - сказал я.
– Где она?
– Не знаю.
– И давно ты ее не видел?
– Больше семи лет.
Вика жестоко рассмеялась.
– Тогда она в городах праха, - насмехалась она.
– Может быть, - согласился я.
– А я, Вика, здесь.
– Знаю.
Я отвернулся.
Услышал ее голос за собой.
– Я заставлю тебя забыть ее.
В ее голосе звучала жестокая, ледяная, уверенная, страстная угроза женщины из Трева, привыкшей получать все, что она хочет, женщины, которой нельзя отказать.
Я снова повернулся к ней лицом. Это теперь была не девушка, с которой я разговаривал, а женщина из высшей касты разбойничьего города Трева, высокомерная и властная, хотя и в рабском ошейнике.
Вика расстегнула пряжку на левом плече, и платье упало к ее ногам.
Она была заклеймена.
– Ты думал, я рабыня для удовольствий, - сказала она.
Я рассматривал стоявшую передо мной женщину, ее мрачные глаза, надутые губы, ошейник, клеймо.
– Разве я недостаточно красива, - спросила она, - чтобы быть дочерью убара?
– Да, ты красива.
Она насмешливо смотрела на меня.
– А ты знаешь, что такое рабыня для удовольствий?
– Да.
– Это самка человеческого рода, но выращенная как животное, ради своей красоты и страстности.
– Знаю.
– Это животное, выведенное для удовольствия мужчины, выращенное для удовольствия своего хозяина.
Я ничего не ответил.
– В моих жилах, - сказала она, - течет кровь такого животного. В моих жилах кровь рабыни для удовольствий. - Она засмеялась. - А ты, Тарл Кабот, хозяин. Мой хозяин.
– Нет, - сказал я.
Она насмешливо приблизилась ко мне.
– Я буду служить тебе как рабыня для удовольствий.
– Нет.
– Да. Я буду послушной рабыней для удовольствий. - И она подняла ко мне свои губы.
Я удерживал ее руками на расстоянии.
– Попробуй меня, - сказала она.
– Нет.
Она засмеялась.
– Ты не сможешь отказаться от меня.
– Почему? - спросил я.
– Я тебе этого не позволю. Видишь ли, Тарл Кабот, я решила, что ты будешь моим рабом.
Я оттолкнул ее от себя.
– Ну, хорошо! - воскликнула она. Глаза ее сверкали. - Хорошо, Кабот, тогда я завоюю тебя!
И в этот момент я снова ощутил тот запах, который чувствовал в коридоре за пределами комнаты; я прижался губами к губам Вики, впился в ее губы зубами, откинул ее назад, так что только моя рука не давала ей упасть на каменный пол, услышал ее удивленный болезненный крик, а потом гневно отбросил ее на соломенный рабский матрац, лежавший в ногах спального возвышения.
Теперь мне казалось, что я понял их замысел, но они пришли слишком быстро! У нее не было возможности выполнить свое задание. Но если бы я не сосредоточился, могло бы быть труднее.
Я по-прежнему не поворачивался к входу.
Запах усилился.
Вика в страхе скорчилась на рабском матраце, в тени рабского кольца.
– В чем дело? - спросила она. - Что случилось?
– Значит ты должна завоевать меня?
– Не понимаю, - она запиналась.
– Ты негодное орудие царей-жрецов.
– Нет, - сказала она, - нет!
– Сколько мужчин ты завоевала для царей-жрецов? - Я схватил ее за волосы и повернул к себе лицом. - Сколько?
– Не нужно! - Она заплакала.
Мне хотелось разбить ее голову о каменную платформу, потому что она предательская, соблазнительная, злая женщина, достойная только ошейника, наручников и хлыста!
Она качала головой, как бы отрицая не высказанные мною обвинения.
– Ты не понимаешь, - сказала она. - Я люблю тебя!
Я с отвращением отбросил ее от себя.
Но по-прежнему не смотрел на вход.
Вика лежала у моих ног, с угла ее губ стекала струйка крови - знак моего жестокого поцелуя. Полными слез глазами она смотрела на меня.
