Ее тело вздрогнуло - от боли или печали, не могу сказать.
– Теперь я умираю, но племя царей-жрецов не должно умереть вместе со мной.
Я едва слышал доносящиеся из переводчика слова.
– Давным-давно, - продолжала она, - Миск, мое дитя, украл яйцо самца и спрятал его от Сарма и остальных, кто не хотел, чтобы был новый рой.
– Я знаю, - негромко ответил я.
– Недавно, не больше четырех ваших столетий назад, он рассказал мне, что сделал, и объяснил причины. - Сморщенные антенны дрогнули, их тонкие коричневые волоски приподнялись, как будто их шевельнула подходящая смерть. - Я ему ничего не ответила, но обдумала его слова, и наконец в союзе с рожденным вторым, который после этого отдался радостям золотого жука, я отложила женское яйцо, чтобы его спрятали от Сарма за пределами роя.
– Где это яйцо? - спросил я.
Казалось, она не поняла мой вопрос; я испугался, потому что все ее высохшее тело вдруг задрожало, и я подумал, что это предвещает конец долгой жизни.
Один из врачей кинулся вперед и сделал укол сквозь экзоскелет ей в грудь. Прижал к ней антенны. Дрожь прекратилась.
Он отошел и смотрел на нас с расстояния, не двигаясь, как остальные. Цари-жрецы сейчас напоминали тысячу золотых статуй.
Снова в переводчике послышался звук.
– Яйцо унесли из роя два человека, - сказала она, - свободных человека, как ты, не мула… и спрятали.
– Куда спрятали? - спросил я.
– Эти люди вернулись в свои города и, как им и было приказано, никому ничего не рассказали. Выполняя пожелание царей-жрецов, они преодолели множество опасностей. испытали немало лишений и стали как братья.
– Где яйцо? - снова спросил я.
– Но между их городами началась война, - продолжала Мать, - и в схватке эти люди убили друг друга, и с ними умерла их тайна. - Она попыталась поднять большую выцветшую голову, но не смогла. - Странный народ вы, люди, - сказала она. - Наполовину ларлы, наполовину цари-жрецы.
– Нет, - возразил я, - наполовину ларлы, наполовину люди.
Она некоторое время молчала. Потом я снова услышал ее голос в трансляторе.
– Ты Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказала она.
– Да.
– Ты мне нравишься.
Я не знал, как на это ответить, и потому молчал.
Древние антенны рывками приблизились ко мне, я взял их и осторожно подержал в руках.
– Дай мне гур, - сказала она.
Удивленный, я отошел от нее и приблизился к золотой чаше на треножнике, набрал в ладонь несколько капель драгоценной жидкости и вернулся к Матери.
Она снова попыталась поднять голову и снова не смогла. Ее большие челюсти слегка раздвинулись, и я увидел за ними длинный мягкий язык.
– Ты хочешь знать об этом яйце, - сказала она.
– Если ты мне скажешь.
– Ты уничтожишь его?
– Не знаю, - ответил я.
– Дай мне гур.
Я осторожно просунул руку между большими челюстями и коснулся ладонью языка, чтобы она могла слизнуть гур.
– Иди к людям телег, Тарл из Ко-ро-ба, - сказала она. - Иди к людям телег.
– А где это?
И тут, к моему ужасу и изумлению, она задрожала, я отскочил, а она поднялась во весь рост, вытянула во всю длину антенны, будто хотела почувствовать, ощутить что-то, и в этом припадке безумия и ярости она была Матерью великого народа, прекрасной, сильной и великолепной.
И в тысячах переводчиков послышались ее слова, они долетели до каменного потолка, до далеких стен, и я никогда не забуду их печали, радости и умирающего великолепия; из трансляторов доносились простые негромкие слова. Мать сказала:
– Я вижу его, я вижу его, и у него крылья как потоки золота.
Ее большое тело медленно опустилось на помост, перестало дрожать, и антенны неподвижно легли на камень.
Миск подошел к ней и осторожно коснулся антенн.
Он повернулся к царям-жрецам.
– Мать умерла.
28. ГРАВИТАЦИОННЫЙ РАЗРЫВ
Шла уже пятая неделя войны в рое, и положение продолжало оставаться неясным.
После смерти Матери Сарм и его последователи - а их оказалось большинство, потому что он перворожденный, - бежали из помещения и отправились, как и сказал Сарм, за серебряными трубами.
Это цилиндрическое оружие, управляемое вручную, но основанное на том же принципе, что и огненная смерть. Эти трубы много столетий пролежали в пластиковых оболочках без применения, но когда оболочку разорвали и разгневанные цари-жрецы взяли их в руки, трубы были готовы к своей мрачной работе, как и в день их изготовления.
Я думаю, что с таким оружием в руках человек мог бы стать убаром всего Гора.
Вероятно, не более ста царей-жрецов присоединились к Миску, и у них было не больше десятка серебряных труб.
Штаб сил Миска расположился в его комнате; тут, склонившись над запаховыми картами туннелей, он указывал места расположения своих оборонительных порядков.
Думая одолеть нас без труда, войска Сарма на транспортных дисках устремились по туннелям и площадям, но цари-жрецы Миска, скрываясь в помещениях, прячась в порталах, стреляя с карнизов и крыш зданий, нанесли большой урон неподготовленным и не ожидавшим сопротивления сторонникам Сарма.
В такой войне гораздо более значительные силы перворожденного оказались нейтрализованы, и установилось равновесие, нарушаемое выстрелами снайперов и отдельными засадами.
На второй день второй недели войны, когда войска Сарма отступили, я, вооруженный мечом и серебряной трубой, встал на диск, преодолел ничейную территорию и по незанятому тоннелю направился в виварий.
Хотя я все время был настороже, мне не встретились враги, не было даже мулов и мэтоков. Я решил, что пришедшие в ужас и смущенные мулы попрятались в своих клетках, живя на запасах грибов и воды, пока над их головами свистело оружие хозяев.
Поэтому я удивился, услышав отдаленное пение; оно становилось все громче, я остановил диск и ждал с оружием наготове.
В это время туннель и, как я потом узнал, весь комплекс погрузился во тьму. Погасли - вероятно, впервые за много столетий - энергетические шары-лампы.
Но пение не прервалось ни на мгновение, темп его не спадал. Как будто для поющих темнота не имела значения.
Я ждал на неподвижном диске в темноте с оружием наготове. И вдруг впереди я увидел голубой свет факела мулов, потом еще одну вспышку, и еще; к моему удивлению, огни, казалось, свисают с потолка туннеля.
Это переносчики гура, и я с оцепенением следил за процессией гуманоидных существ, которые по два в ряд двигались по потолку, пока не оказались надо мной.
