Книга Странники Гора, страница 41. Автор книги Джон Норман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Странники Гора»

Cтраница 41

– Я понимаю так, – сказал Сафрар, приподымая золотые капельки бровей над глазами, – что ты хотела бы по достижении своего совершеннолетия передать все свои богатства тачакам, чтобы освободиться?

– Конечно, – плакала она.

– Какое счастье, – констатировал Сафрар, – что такая передача запрещена законом.

– Я не понимаю? – пробормотала Африз.

Камчак сжал мое плечо и потер свой нос.

– Без сомнения, ты знаешь, – сказал Сафрар, – что раб не может иметь собственности, так же как каийла, тарларион или слин?

– Я богатейшая женщина Тарии! – вскричала она.

Сафрар чуть-чуть склонился вперед. Его круглая физиономия лоснилась; он надул губы, улыбнулся, затем склонил голову и очень быстро сказал:

– Ты рабыня, – а затем самодовольно заржал.

Африз откинула голову и завизжала.

– У тебя даже нет имени, – прошипел маленький торговец.

Это была правда. Камчак, без сомнения, продолжал бы называть её Африз, но это было бы уже имя, данное им, а не её собственное. Раб или рабыня, не будучи полноправным разумным существом в глазах германского закона, не может выбирать имена по собственному усмотрению Таким образом, с точки зрения горианского закона, как это ни неприятно говорить, рабы – это животные, полностью и безоговорочно принадлежащие своим господам и вынужденные делать то, что господа захотят.

– Думаю, я назову её Африз, – сказал Камчак.

– Освободи меня, Сафрар, – заискивающе тихо попросила девушка, – освободи меня.

Сафрар рассмеялся.

– Слин, – завизжала она. – Вонючий слин!

– Будь осторожна, – предостерег Сафрар, – теперь ты говоришь с богатейшим человеком в Тарии Африз плакала и рвалась в наручниках.

– Ты понимаешь, разумеется, – продолжал Сафрар, – что когда ты стала рабыней, все твои богатства, гардероб и драгоценности, вложения и счета целиком и полностью становятся моими.

Африз безудержно рыдала у столба.

– Я прошу тебя, благородный Сафрар, – всхлипывая, повторяла она, – прошу тебя, прошу тебя освободить меня, пожалуйста, пожалуйста!

Сафрар улыбнулся ей и затем повернулся к Камчаку.

– Что, тачак, просишь ты за нее? Какую цену ты назначал?

– Я снизил, – сказал Камчак, – до одного медяка.

Сафрар улыбнулся.

– Цена слишком высока, – сказал он. Африз завизжала. Сафрар снова поднял крохотное стекло, через которое он же рассматривал девушку, и изучив её более внимательно. Затем он пожал плечами и жестом приказал рабам разворачивать паланкин.

– Сафрар! – ещё раз вскричала девушка.

– Я не разговариваю с рабами, – отрезал торговец в паланкине и медленно поплыл в сторону стен надменной Тарии.

Онемевшая Африз смотрела торговцу вслед; её глаза покраснели, на щеках остались грязные дорожки от слез.

– Не имеет значения, – утешающе сказал Камчак девушке. – Даже если бы Сафрар и был стоящим человеком, он бы не освободил тебя сейчас.

Она повернула свое прекрасное лицо к нему.

– Нет, – сказал Камчак, наматывая на руку её волосы и слегка встряхивая голову, – я не продал бы тебя за все золото Тарии.

– Но почему? – прошептала она.

– Я вспоминаю, – сказал Камчак, – ночь два года назад, когда ты принимала мой дар и обозвала меня слином.

Девушка, побледнев, кивнула.

– В ту самую ночь, – сказал Камчак, – я решил сделать тебя своей рабыней.

Она уронила голову.

– Именно по этой причине, – сказал Камчак, – я не продам тебя за все золото Тарии.

Она снова подняла на него красные глаза.

– В эту самую ночь, маленькая Африз, я решил, что хочу тебя и буду иметь тебя как рабыню.

Смех Камчака из тачаков был громок. Без сомнения, он долго ждал, чтобы так рассмеяться, долго ждал, чтобы увидеть своего милого врага поверженным перед собой, связанного и униженного. Камчак взял ключ с крюка над головой Африз и открыл наручники, затем он повел сломленную, несопротивляющуюся тарианскую девушку к своей каийле.

Здесь, у лап животного он заставил её преклонить колени.

– Твое имя Африз, – сказал он, давая ей имя.

– Мое имя Африз, – сказала она, принимая это имя.

– Подчиняйся, – приказал Камчак.

Дрожащая Африз опустила голову и протянула сведенные вместе руки. Камчак быстро и плотно связал их.

– Я буду привязана к седлу? – робко спросила она.

– Нет, – ответил Камчак, – спешки нет.

– Я не понимаю, – сказала девушка.

А Камчак уже накинул ей петлю на шею и привязал свободный конец к луке седла.

– Ты побежишь рядышком, – проинформировал он её.

Она недоверчиво посмотрела на него.

Элизабет была не связана и уже встала рядом с каийлой. Камчака, держась за правое стремя. Затем Камчак со своими двумя женщинами и я оставили Равнину Тысячи Столбов и направились к воинам тачаков.

Позади были ещё слышны звуки схваток и крики людей.

Двумя часами позже мы достигли лагеря тачаков и медленно поехали между фургонов, котлов, играющих детей; рабыни бежали рядом с нами. Свободные женщины, отрываясь от тарелок и котлов, скептическим взором смотрели на новую тарианскую женщину, привезенную в лагерь.

– Она была у первого столба, – похвастался Камчак хихикающим девушкам, обступившим его.

– А у какого были вы? – Он внезапно поднял каийлу на дыбы в их сторону, и они рассыпались, визжа и смеясь, как стая птиц, и так же, как стая птиц, снова сошлись вместе.

Камчак широко улыбнулся.

– Первый столб! – крикнул он встречному воину, тыкая пальцем в уставшую, тяжело дышащую Африз. Воин одобрительно прищелкнул языком. – Правда! – взревел Камчак, хлопая ладонью по седлу.

Конечно, некоторые сомнения в том, что измотанная девка, привязанная к каийле Камчака, могла получить первый столб, возникнуть могли. Она спотыкалась и хватала воздух ртом, её тело блестело от пота, а ноги были черны от травы и грязи, волосы были спутаны, ступни кровоточили, а бедра и икры были оцарапаны до красных искорок крови там, где соприкоснулись с колючками. Когда Камчак добрался до своего фургона, бедная девушка обессиленно упала на траву, дрожа от усталости после бега. Я предположил, что Африз прежде вряд ли приходилось делать что-нибудь тяжелее, чем входить или выходить из ароматизированного бассейна. Элизабет Кардуэл, с другой стороны, и я был рад это видеть, пробежала хорошо и теперь дышала не слишком глубоко, почти не выказывая усталости. Безусловно, за время своего пребывания среди кочевников она привыкла к таким упражнениям. Я начинал восхищаться ею. Жизнь на открытом воздухе и физический труд, по-видимому, сделали для неё доброе дело. Она была полна сил и здоровья.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация