— Мне будет очень приятно приручить тебя, — сказал ей Фламиниус.
— Отпустите меня, — разрыдалась она.
— Нет, — покачал головой медик, — у меня есть для тебя кое-что другое.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Ты пройдешь полный курс обучения рабыни, — сказал Фламиниус. — Тебя научат стоять, ходить, опускаться на колени, петь, танцевать, удовлетворять тысячи малейших прихотей мужчины, — он расхохотался. — А когда ты в совершенстве всем этим овладеешь, тебя продадут на невольничьем рынке.
У девушки вырвался вопль отчаяния. Она залилась слезами.
Фламиниус заглянул в глаза Вирджинии.
— Ты тоже пройдешь полный курс обучения рабыни, — сказал он.
Она печально смотрела на него покрасневшими от слез глазами.
— Ты будешь проходить обучение? — поинтересовался он.
— Мы должны делать все, что вы пожелаете, — едва слышно ответила Вирджиния. — Мы — рабыни.
— А ты будешь проходить обучение? — спросил медик у Филлис, руки которой, скованные цепями, были подняты высоко над головой.
— А что будет, если я откажусь? — поинтересовалась она.
— Ты умрешь, — ответил Фламиниус.
Девушка обреченно закрыла глаза.
— Так ты будешь учиться? — настойчиво спросил Фламиниус.
— Да, буду, — ответила девушка.
— Это хорошо, — он взял девушку за волосы и развернул её лицом к себе. — Значит, ты просишь, чтобы тебе оставили жизнь? Просишь, чтобы тебе позволили пройти курс обучения рабыни?
— Да! — с мучительной болью в голосе воскликнула девушка. — Да, прошу!
— У кого просишь? — уточнил Фламиниус.
— У вас, — захлебываясь слезами, пробормотала она, — у вас, хозяин!
Фламиниус отпустил волосы девушки и повернулся к нам. Он снова был профессиональным врачом, спокойным и холодным исследователем. Он взглянул на Хо-Ту и быстро заговорил по-гориански.
— Это интересные экземпляры, — сказал он. — Во многом похожие друг на друга, но имеющие и существенные отличия. Общие результаты проведенных с ними тестов заслуживают не просто положительной, но высокой оценки. Их обучение также обещает быть довольно перспективным.
— Как они будут его проходить? — спросил Хо-Ту.
— Пока сказать этого невозможно, — ответил Фламиниус, — но если мои предположения верны, обе они, хотя каждая по-своему, в процессе обучения покажут довольно высокие результаты. Я думаю, наркотические вещества при этом совершенно не понадобятся. Достаточно будет плети и шокера для рабов. В общем, насколько я предполагаю, весь курс тренировок окажет на них более чем положительное воздействие. Никаких противопоказаний. Колоссальная восприимчивость. Я думаю, нам вполне имеет смысл пойти ещё на некоторые затраты, в том числе и связанные с отсрочкой выставления их на продажу, и заставить их пройти полный курс обучения рабыни. Уверен, их стоимость после этого сторицей окупит все вложенные в них средства.
— Но ведь они дикарки, — заметил Хо-Ту.
— Верно, — согласился Фламиниус, — и всегда будут ими оставаться. Но именно эта их особенность может придать им в глазах некоторых покупателей особый шик, особую прелесть.
— Кернус тоже на это рассчитывает, — с сомнением отозвался Хо-Ту.
Фламиниус рассмеялся.
— Мало что из расчетов Кернуса не оправдывается впоследствии, — сказал он.
— Это верно, — усмехнулся Хо-Ту.
— Если потребность в таких женщинах действительно назрела, — сказал Фламиниус, — мы сейчас обладаем прекрасной возможностью её удовлетворить. А удовлетворенная вовремя потребность приносит, как правило, хорошие барыши.
— Кернус считает, что время для этого пришло.
— Лично я в этом не сомневаюсь, — кивнул Фламиниус.
Я посмотрел на девушек, жалобно поглядывавших на нас из металлических клеток.
— Я обещаю вам, Хо-Ту, — сказал Фламиниус, — что каждая из этих девиц, пройдя соответствующую подготовку, способна будет доставить своему хозяину непередаваемое наслаждение.
Я был рад, что девушки не понимали по-гориански.
Думаю, предсказания Фламиниуса были совершенно оправданны. Горианские воспитатели хорошо знают свое дело. И если старший медик утверждает, что из этих девушек выйдут непревзойденные рабыни наслаждений, значит, так это и будет.
Вслед за Хо-Ту мы спустились по узкой металлической лестнице. Отойдя в сторону, я подождал, пока он обменивался напоследок с Фламиниусом какими-то замечаниями и соображениями, после чего мы с ним пустились в обратный путь. Все это время, пока мы не оставили за спиной массивные двери четвертого этажа, на котором находились, вслед нам неслись безутешные рыдания одной из земных девушек. Но я, конечно, не обернулся, чтобы посмотреть, какая из них так громко переживает происшедшие в её судьбе трагические перемены.
Глава 12. КРЕСТЬЯНИН
В уши ворвался пронзительный крик гоночного тарна, на мгновение перекрывший вопль болельщиков.
— Синий! Синий! — безостановочно продолжал скандировать сидящий возле меня человек с синей шелковой повязкой на левой руке.
Беспомощно опустив крылья и вскрикивая, птица неудержимо падала с огромного подвешенного на тросе кольца. Она повисла на сетке, натянутой внизу, и всадник, обрезав страховочные ремни, соскочил с её спины, чтобы птица, бьющаяся в сетях, не убила его.
Другой тарн, нанесший удар, неуклюже описав круг, развернулся в воздухе, но, жестоко подгоняемый всадником, вовсю использующим стрекало, вновь поспешил к следующему кольцу.
— Красный! Красный! Красный! — закричал кто-то рядом.
Еще семь птиц, вытянувшись вереницей, пролетели к следующим кольцам. Их возглавлял коричневый тарн, управляемый всадником, одетым в красный шелк. Маленькое седло и короткие поводья тарна были также из красной кожи.
Это был только третий круг в десятикруговой гонке, однако уже два тарна барахтались внизу. Я увидел людей, которые со знанием дела передвигались по сетке, приближаясь к птицам с петлями в руках, чтобы связать их клюв и когти. Очевидно, крыло одной из птиц было сломано, поэтому люди, связавшие её, быстро перерезали ей горло, и кровь, стекая сквозь сетку, бурым пятном расплывалась по песку.
Всадник тарна снял седло и упряжь с бьющегося в агонии тела и спрыгнул вместе с ними на землю, находившуюся шестью футами ниже. Вторая птица была всего лишь оглушена, и её подтаскивали к краю сетки. Оттуда её сбросят в большую повозку, запряженную двумя тарларионами и покрытую холстом.
— Золотой! Золотой! — завопил человек, сидевший через два ряда от меня.
