— Нет, смогу!
— Если ты такая страстная рабыня, — злорадствовала Дженис, — почему же ты сидишь на привязи, как домашний тарск, а я лежу в объятиях господина?
Элис разрыдалась, тщетно пытаясь вырваться из пут.
— Думаешь, ты лучше, чем она? — спросил я Дженис.
— А разве нет, господин?
— Нет.
Я спутал руки Дженис за спиной, подвел ее к невольничьему шесту и привязал рядом с Элис. Дженис набросилась на подругу с упреками:
— Видишь, что ты наделала! Теперь мы обе привязаны! Элис воспрянула духом.
— Спать, рабыни! — приказал я.
— Да, господин, — хором ответили девушки, Элис — с радостью, Дженис — с досадой.
— Ты чем-то недовольна? — спросил я у Дженис.
— Нет, господин, — быстро ответила она. — Пожалуйста, не бей меня!
— Рабыня, — процедила Элис.
— Да, рабыня! — ответила Дженис с вызовом.
— Это я — настоящая рабыня, а не ты.
— Нет, это я — настоящая!
— А ну-ка спать! — прикрикнул я.
— Да, господин, — сказала Элис.
— Да, господин, — сказала Дженис.
36. ОБЛОМКИ КОРАБЛЯ. МЫ СНОВА ДВИЖЕМСЯ ВВЕРХ ПО РЕКЕ
— Глядите! — воскликнул Айари.
Мы опустили каноэ и уставились на корму разбившейся о скалы речной галеры. Из воды торчали прокаленные солнцем, сухие и горячие обломки досок. Ниже застряла сама корма — черная, со свернутым на сторону рулем.
Я подошел поближе. На судне конечно же ничего не осталось.
— Его, должно быть, долго несло течением, — сказал Айари.
Я кивнул. Помнится, много дней назад мы выловили из реки ящик, битком набитый товаром. Никаких следов кораблекрушения мы тогда не обнаружили. В конце концов, ящик мог просто вывалиться за борт. Выходит, у Шабы осталось только две галеры…
Я уперся спиной в обломки судна и вытолкнул их из расщелины. Течение тотчас подхватило их и понесло вниз, на запад. Я вернулся на берег.
— Молодец, — сказал Кису. — Незачем туземцам видеть, что здесь проходили чужаки. Так и нам будет спокойней. Я оглядел берег. В лесу, казалось, все было тихо.
— Правильно, — согласился я. — Но у меня была и другая причина.
— Какая? — спросил Кису.
— Это корабль. Точнее, то, что от него осталось. Корабли должны быть свободными.
Как мог я объяснить охватившее меня чувство Кису, никогда не видевшему сияющих волн Тассы?
— Но ведь меня ты не освободишь, господин? — спросила Дженис.
— На колени, — приказал я. Она опустилась на колени.
— Ты — женщина. Удел корабля — свобода. Твой удел — рабство.
— Да, господин.
— Подними поклажу, — велел я.
Она подняла увесистый тюк и взвалила его себе на спину.
— Выпрямись.
— Да, господин.
Мы с Кису и Айари подняли каноэ и снова двинулись вверх, мимо грохочущего водопада.
37. МЫ НЕ ПРОДАЕМ ТЕНДЕ
Вождь сидел на низкой скамье скрестив ноги. Кису протянул ему ожерелье из лилового стекла, но вождь хмуро покачал головой и указал на Тенде.
Тенде, со связанными за спиной руками, стояла на коленях рядом с Кису. После ночного разговора с Дженис, состоявшегося несколько недель назад, она стала великолепной рабыней для утех. Женщине трудно скрыть свою сущность. Вождь глазел на нее с жадным блеском в глазах.
Кису качнул головой.
Несмотря на то что Тенде ублажала его со всем пылом любящей рабыни, которую и плетью не отгонишь от ног господина, он по-прежнему держал ее в строгости. Тенде часто жаловалась и плакала, но Кису оставался неумолим. Обычно хозяева относятся к таким рабыням с грубоватой нежностью; Кису же обращался с Тенде жестоко, как с только что порабощенной пленницей. Ночами она горько рыдала у невольничьего шеста, но Кису затыкал ей рот пинком или ударом плети.
Вождь снова указал на Тенде. Кису упрямо мотнул головой.
— Идем, — шепнул Айари, не разжимая губ.
Я кивнул. Мы встали и двинулись к берегу, расталкивая толпу. Вождь что-то кричал нам вслед, но мы не оглядывались.
Мы столкнули каноэ на воду, прыгнули в него и поспешили прочь.
38. ЧТО УВИДЕЛ В ЛЕСУ АЙАРИ
Айари вернулся к костру и с тревогой в голосе спросил:
— Дженис здесь?
— Конечно, — ответил я. — Где же ей быть?
Дженис и Элис удивленно подняли головы.
— А в чем дело? — спросил Кису.
— Мне показалось, я только что видел ее в лесу. Ты не посылал ее за дровами?
— Нет. — Я вскочил на ноги. — Покажи, где она тебе померещилась.
— Здесь, — сказал Айари несколько мгновений спустя, указывая в просвет между деревьями.
Мы огляделись. Я сел на корточки и осмотрел блестевшую в лунном свете поляну.
— Следов не видно.
— Наверное, — предположил Айари, — это был мираж. Игра света и тени.
— Наверное, — подтвердил я.
— Возвращаемся в лагерь? — спросил он.
— Да.
39. ЗА НАМИ НИКТО НЕ ГОНИТСЯ
— Смотрите, — сказал Айари, — еще одна деревня.
За последние шесть дней мы миновали два селения, и оба раза туземцы угрожали нам с берега, потрясая копьями. Нечего и говорить, что мы старались держаться середины реки и грести как можно быстрей.
— На берегу только женщины и дети, — продолжал Айари. — Кажется, нас приглашают в гости.
— Приятно встретить дружественную деревню, — улыбнулась Элис.
— Гребем к берегу, — сказал Айари. — Может быть, удастся раздобыть овощей и фруктов и узнать что-нибудь о Шабе.
— Как я хочу заночевать под крышей, — вздохнула Дженис. По ночам, около двадцатого ана, в джунглях начинался дождь, от которого мы промокали до нитки. Мы повернули каноэ к берегу.
— Интересно, где их мужчины? — спросил я.
— Хороший вопрос, — мрачно произнес Кису. До берега оставалось не больше сорока ярдов.
— Суши весла! — крикнул Айари.
Я тоже увидел мужчин. Они прятались в прибрежных кустах.
— Разворачивай! — гаркнул Кису. — Скорее! Прочь отсюда!
Как только стало ясно, что мы передумали причаливать, толпа женщин и детей расступилась, и десятки мужчин с воинственными криками помчались к воде, размахивая копьями, щитами и пангами. Некоторые бросились догонять нас вплавь. Один доплыл до самого каноэ, и я треснул его веслом.
