Он протянул руку и неожиданно схватил меня за пояс. Я сразу понял, что он решил немного пошутить и сбросить чужестранца в воду. Однако ему даже не удалось сдвинуть меня с места, тогда он удивленно фыркнул, и я тут же обхватил его за пояс. Мы стояли и раскачивались на обструганных досках причала. Остальные расступились, чтобы дать нам побольше места.
— Оттар просто обожает всякие игры, — пояснил Ивар Раздвоенная Борода.
Неожиданно я сделал резкое движение, приподнял своего противника и швырнул в воду.
Промокший насквозь, отплевывающийся Оттар выбрался на причал.
— Завтра я научу тебя обращаться с топором, — смеясь, пообещал, он.
Мы пожали друг другу руки. В отсутствие Ивара Раздвоенная Борода Оттар следил за его скотом, фермами, вел счета и присматривал за остальным хозяйством.
— Он отлично играет в каиссу, — заявил Раздвоенная Борода.
— Мне он все равно не противник, — сказал Оттар.
— Посмотрим, — усмехнулся я.
Сквозь толпу встречающих к нам пробиралась какая-то рабыня.
— Неужели мой джарл забыл Гунхильду? — спросила она, а потом, тихонько всхлипывая, подобралась поближе, обняла и поцеловала Ивара в плечо.
У нее на шее был ошейник из черного железа с кольцом, в которое продевалась цепь.
— А как насчет Пухлых Губок? — вскрикнула другая и опустилась на колени, не сводя с Раздвоенной Бороды умоляющих глаз.
Иногда рабыням давали говорящие имена — у этой девушки были полные, чувственные губы и светлые волосы; а еще от нее пахло веррами, по всей видимости, именно ее я видел на склоне со стадом этих домашних животных.
— Пухлые Губки чуть не погибла от страданий, дожидаясь возвращения своего джарла, — пролепетала она, и Раздвоенная Борода молча потрепал ее по голове здоровенной ручищей.
— А Ольга? — завопила третья рабыня, черноволосая и очень красивая.
— Ты не должен забывать Хорошенькие Ножки, мой джарл, — напомнила о себе еще одна красотка, совсем молоденькая и миниатюрная, мне показалось, что ей нет еще и шестнадцати.
Она с жадностью прильнула к руке Раздвоенной Бороды и принялась тихонько покусывать ее.
— Пошли прочь, девки! — засмеялся Оттар. — Раздвоенная Борода привез с собой новую добычу, свеженьких красоток!
Гунхильда разозлилась, двумя руками опустила тунику до самого пояса и, гордо выпрямившись, встала перед Раздвоенной Бородой, выставив вперед роскошную грудь. Она была просто великолепна, ее красоту подчеркивал тяжелый ошейник из черного железа.
— Ни одна из них, — заявила она, — не сможет доставить тебе такое удовольствие, как Гунхильда!
Раздвоенная Борода подхватил ее на руки, жадно поцеловал в губы, сжав рукой грудь, а потом отшвырнул на доски причала.
— Займитесь приготовлениями к пиру! — приказал он.
— Слушаюсь, мой джарл! — воскликнула Гунхильда, вскочила на ноги и побежала к палисаду.
— Да, мой джарл! — закричали остальные девушки и устремились вслед за Гунхильдой, чтобы начать приготовления к празднику.
Раздвоенная Борода обратил свое внимание на змея и на добычу, которую под восторженные крики толпы его воины выносили на берег.
Когда с этим было покончено, я последовал за Раздвоенной Бородой к кузнице. Перед входом в нее и располагался помост, сделанный из огромного упавшего дерева. Даже с обструганной корой толщина бревна составляла не менее ярда. Рядом с ним на коленях, друг за другом, стояли новые рабыни, прижимаясь к дереву правым плечом. Среди них находилась и Эльгифу. Вокруг собрались мужчины, в том числе и мускулистый кузнец. Чуть в стороне, на большом камне установили наковальню. Рядом я увидел две раскаленные докрасна жаровни, на белых углях лежали железные клейма. Невысокий парнишка с коротко постриженными волосами в тунике из белой шерсти и ошейнике качал воздух при помощи небольших мехов. Воздух над жаровнями дрожал. С другой стороны стоял широкоплечий молодой раб с железным ошейником на шее и в такой же тунике из белой шерсти.
— Она будет первой, — заявил Раздвоенная Борода, указав на стройную белокурую девушку.
Широкоплечий раб, не обращая внимания на стоны девушки, положил несчастную животом вниз на помост. Двое мужчин держали ее за плечи, еще двое — за ноги. Пятый, в тяжелой кожаной рукавице, вытащил из огня раскаленное железное клеймо.
— Прошу тебя, мой джарл, — молила она, — не клейми свою девушку!
По знаку Раздвоенной Бороды железо крепко прижали к ее телу. Только после того, как клеймо убрали, девушка закричала. Ее глаза были крепко закрыты, зубы скрипели. Она пыталась не плакать. Собрав всю волю в кулак, белокурая красавица надеялась победить боль. И все же, когда раскаленное, дымящееся железо убрали, она не выдержала. Забыла о гордости и начала безудержно выть, как и любая другая только что заклейменная рабыня. Ее оттащили в сторону. Она закинула голову назад, слезы текли по лицу, и девушка снова закричала. Бросив взгляд вниз, она увидела клеймо на своем теле.
Широкоплечий раб заставил ее подойти к наковальне и поставил на колени.
Раздвоенная Борода использовал клеймо, распространенное на Севере; в Торвальдсленде не было таких жестких правил, как на Юге, где купеческая каста постаралась ввести единую форму. Клеймо Раздвоенной Бороды представляло собой полукруг с диагональной чертой, проходящий через его правый край. Диаметр круга составлял дюйм с четвертью, и длина черты была такой же. Клеймо, как и многие другие, имело символический смысл. На Севере принято считать, что рабыня — это женщина, живота которой касается острие меча.
— Посмотри на меня, — приказал кузнец.
Белокурая девушка, глаза которой переполняли слезы, подняла голову.
Он открыл железный ошейник, толщиной в полдюйма, и надел ей на шею. С ошейника свисало кольцо, сквозь которое можно было продеть цепь.
— Положи голову рядом с наковальней, — сказал кузнец.
Не дожидаясь, пока она подчинится, кузнец схватил девушку за волосы и резко дернул вниз, так что ее шея оказалась на земле, а два свободных конца ошейника сошлись на наковальне. Между ошейником и шеей оставалось около четверти дюйма. Я увидел светлые густые волосы у нее на затылке. На нижнем конце ошейника находились два толстых небольших кольца, на другом — еще одно, такого же диаметра. Кузнец совместил кольца, так что одно оказалось внутри двух других — они идеально соответствовали по размерам. Затем продел сквозь отверстия железную заклепку.
— Не дергай головой, рабыня, — предупредил кузнец.
Быстрыми, уверенными ударами молотка он заклепал кольца.
Взяв девушку за волосы, кузнец отшвырнул ее в сторону. Она лежала и плакала, заклейменная, обнаженная рабыня в ошейнике.
