— Имнак! — заплакала девушка.
— Снимай, говорю!
Дрожащими от страха руками, Поалу стащила с себя одежду. Краснокожие охотники привыкли ходить обнаженными. Но даже для них было большим удовольствием посмотреть на такую красавицу, как Поалу.
Имнак связал руки девушки и выволок ее из чума. Под одобрительный гул толпы он привязал ее к шесту для просушки мяса, к которому несколько дней назад привязывал Арлин.
— Имнак! — перепуганная девушка заходилась от крика. — Что ты собираешься делать?
Не говоря ни слова, охотник вернулся в чум и вскоре вышел, подбрасывая на ладони тяжелый хлыст для слинов.
— Имнак! — завизжала она.
— Только один человек может быть главным в чуме, — философски заметил краснокожий и с треском огрел девушку плетеным кожаным ремнем.
Собравшиеся вокруг охотники и их жены одобрительно загудели.
— Имнак — самый главный человек в чуме! — выкрикнула Поалу, — прежде чем Имнак стеганул ее еще раз.
— Имнак — первый! — закричала она. — Имнак — самый главный!
Он засунул хлыст за пояс.
— Ты самый главный, Имнак, — всхлипывала Поалу. — Я твоя женщина. Обещаю всегда тебя слушаться. Твоя женщина будет делать только то, что ты ей прикажешь. Нет, Имнак! — завизжала Поалу, увидев в руках у Имнака разноцветные кожаные шнурки.
— Аййи! — выкрикнул кто-то из зрителей.
Охотник повязал шнурки на горло обнаженной девушки.
В толпе началось ликование. Люди топали по грязи, кое-кто затянул песню.
Уверен, что никто из них не ожидал увидеть столь редкое и восхитительное зрелище, как цветные шнурки на шее надменной и неуживчивой Поалу.
Теперь любой свободный человек мог безнаказанно ее ударить и приказать что угодно.
— Да, — покачал головой Кадлук. — Больше ты не придешь в мой чум.
Он ткнулся носом в щеку дочери, отвернулся и зашагал прочь.
— Отец! — закричала она.
— Неужели это ветер так завывает? — не оборачиваясь, произнес Кадлук.
— Отец! — кричала девушка.
— Точно, ветер, — сказал Кадлук и зашагал прочь.
Теперь она и в самом деле не имела права вернуться в отцовский дом. Имнак мог запросто убить ее за такой проступок. На шее девушки болтались цветные кожаные шнурки.
Толпа начала помаленьку расходиться.
— Почему ты так со мной поступил, Имнак? — всхлипывала Поалу.
— Потому, что хотел тобой владеть.
— Я не подозревала, что ты так силен, — сказала Поалу.
— Достаточно силен, — кивнул Имнак.
— Теперь я это вижу, — произнесла она. — По твоим глазам.
Имнак промолчал.
— Значит, теперь я буду принадлежать тебе?
— Да, — сказал он.
— Как это странно — кому-то принадлежать, — мечтательно прикрыла глаза Поалу.
Имнак пожал плечами.
— Я любила тебя с самого детства, Имнак, — всхлипывая, произнесла Поалу. — Я столько лет мечтала стать твоей женой. Но я никогда не думала, что стану твоим животным. — Она подняла глаза на охотника. — Ты в самом деле заставишь меня слушаться?
— Конечно, — сказал он.
— Твое животное очень довольно, — лукаво улыбнулась Поалу.
Имнак ткнулся носом ей в щеку и в горло. Так принято у краснокожих охотников. Весьма деликатная процедура, напоминающая одновременно обнюхивание и ласку.
Затем он крепко обхватил ее за талию.
— Надо зажечь лампу и вскипятить воду, — произнесла девушка. — Тогда я смогу приготовить тебе ужин.
— Ужин подождет, — сказал Имнак и принялся ласкать и гладить свою добычу. Это была сильная, уверенная и требовательная ласка. Так прикасаются только к своей любимой собственности.
Поалу задышала быстрее.
— Имнак, — прошептала она, — ты можешь делать со своим животным все, что захочешь. Оно будет послушно исполнять все твои капризы.
— Для меня это не новость, — заметил охотник.
— О, Имнак! — застонала она. — Пожалуйста, умоляю тебя!
Как только он отвязал ее от шеста, Поалу рухнула на колени и прижалась губами к сапогу краснокожего. В этой позе она застыла, ожидая дальнейших команд.
Он жестом показал, что ей следует ползти в чум. Девушка повиновалась. Имнак шел следом, поигрывая тяжелым хлыстом. Войдя в чум, он сунул хлыст ей в зубы. Девушка преданно смотрела на своего хозяина, крепко закусив рукоятку. Подобные приспособления используются для того, чтобы рабыня не очень шумела при экстазе. Теперь Поалу могла лишь стонать и повизгивать.
Судя по всему, потом он сжалился и вытащил хлыст, ибо до моих ушей долетел сладостный крик отдающейся своему господину девушки.
Тимбл и Тистл переглянулись. По глазам было видно, что каждая с удовольствием поменялась бы сейчас местами с новенькой.
Арлин робко прикоснулась к моей руке.
— Господин? — прошептала она.
— Ты меня просишь?
— Умоляю, господин.
— Ну ладно, — усмехнулся я и привлек к себе рабыню.
До чего же сладостное ощущение!
Тимбл отвернулась. Я заметил, как Тистл, в прошлом состоятельная девушка по имени Одри Брюстер, облизнула губы. Я едва заметно улыбнулся. По-моему, именно Тистл, или Одри, как я иногда по привычке ее называл, первой придет к полному рабству. На это указывало множество мелких деталей, которые, однако, не ускользали от моего внимания. Она раньше всех остальных станет настоящей рабыней, или, как говорят на Горе, первой оближет свои цепи.
— Господин, — прошептала Арлин.
Я начал целовать ее в лицо, плечи и горло.
Она впилась в меня маленькими крепкими пальчиками.
Умная, красивая, страстная девочка.
Моя собственность.
Боюсь, что те, кому никогда не приходилось владеть женщиной, меня не поймут.
— О! Господин! Господин! — застонала она.
— Потише, — приказал я.
— Слушаюсь, господин, — прошептала девушка.
Глава 15. ОДРИ
Приятно все-таки стискивать в объятиях обнаженную девушку с цветными шнурками на горле.
— Я так давно ждала, когда ты ко мне прикоснешься, господин, — прошептала Тистл, некогда состоятельная девушка по имени Одри Брюстер.
Я погладил ее по щеке. Она преданно смотрела мне в глаза. Хорошая рабыня.
Я выиграл ее в кости. Теперь я мог пользоваться ей в свое удовольствие до тех пор, пока не выйду из чума.
