— Разумно, — сказала Одри.
— Конечно, — кивнул я. — Чего ради работорговцы должны отдавать свой товар бесплатно?
— А «пурпурные распродажи»? — напомнила рабыня.
— Они устраиваются только для постоянных и надежных клиентов, — сказал я. — При этом продавец знает, что, если покупателю не подойдет одна девушка, он купит другую.
— А продажи в павильонах? — не отставала рабыня.
— Они тоже очень популярны, — сказал я.
— Популярны? — вытаращила глаза девушка.
— Еще как. Помнишь огромный желто-голубой павильон на ярмарке?
— Да.
— Там продавали рабынь.
— О, — произнесла она. — Хорошо, что я на него не попала.
— Тогда тебя бы и близко не подпустили к этому павильону. Для таких хороши и открытые платформы.
— Но я же красивая!
— На Горе красивых женщин много. И стоят они дешево.
— Я стала более привлекательной, господин? — кокетливо поинтересовалась невольница.
— Да, — кивнул я. — Теперь тебя бы допустили в павильон…
— Спасибо, господин! — воскликнула она.
— …в каком-нибудь захолустном, маленьком городишке.
Тебе еще расти и расти до больших аукционов.
— А как люди узнают, что все девушки в павильоне действительно достойны покупки?
— Это гарантирует работорговец. Кроме того, вывешиваются специальные бюллетени, на которых указывается вес, рост, уровень темперамента и прочие параметры рабыни.
— Попадают ли на такие аукционы фригидные женщины?
— Конечно нет. Начать с того, что в руках настоящего горианина даже самая фригидная женщина завоет от вожделения. Среди рабынь фригидных не бывает вообще. Хозяин шкуру спустит. Холодность — привилегия свободных женщин, — сказал я. — Они ею гордятся. На самом деле это не более чем невротическая роскошь. Как только девушка попадает в рабство, от ее фригидности не остается и следа. Свободные женщины фригидны только потому, что никому до них нет дела.
— Не все свободные женщины фригидны, — заметила рабыня.
— Конечно, — согласился я. — Рабыни тоже отличаются друг от друга по степени страстности. Но если в отношении рабыни мы можем говорить о большем или меньшем сладострастии, то для свободных характерны различные оттенки холодности и равнодушия. Рабыня живет страстью, свободная женщина прозябает во фригидности, радуясь отмиранию живых эмоций.
— Сознают ли свободные женщины, что они теряют?
— В некоторой степени да. Иначе, как объяснить их ненависть и презрение к рабыням?
— Понятно — произнесла девушка.
— Бойся свободных женщин, — предупредил я.
— Хорошо, господин, — пролепетала она.
— В павильоне на помосте, — сказал я, — девушка находится под контролем аукционера, который во время торгов обращается с ней как хозяин. Хороший аукционер — находка для работорговца. Он управляет рабыней при помощи голоса, прикосновений, хлыста. Если девушка танцует, ее заставляют танцевать. Иногда рабыню на помосте ласкают.
— Перед покупателями?
— Естественно, — сказал я. — Это же рабыня. Нередко женщин специально распаляют, чтобы в каждом движении сквозило сладострастие.
— А если ее кто-нибудь погладит? — спросила Одри.
— На помосте рабыни часто испытывают оргазм, — сказал я. — Бывает, они так возбуждаются, что их приходится стегать плетью, чтобы оторвать от аукционера. Некоторых приходится каждый ан допускать к господину, охранникам или к покупателям, чтобы они хоть немного разрядились.
— Присутствуют ли на таких распродажах свободные женщины? — спросила Одри.
— Конечно, почему бы и нет? — удивился я. — Они же свободны.
Рабыня взглянула на меня полными слез глазами и закусила губку.
— Понятно, — усмехнулся я. — Хочешь сказать, что быть проданной на глазах свободной женщины для тебя унизительно?
— Еще как, — с несчастным видом пролепетала девушка. Помолчав, она спросила: — А много ли на Горе свободных женщин?
— Большинство, — сказал я. — По статистике, в рабство попадает только каждая пятидесятая. Разумеется, это соотношение меняется от города к городу. Самым большим исключением является Тарна, где почти все женщины — рабыни. Подобный феномен имеет историческое происхождение.
— Рабынями, очевидно, становятся самые красивые? — спросила Одри.
— Естественно, — сказал я. — Красивая девочка из бедной семьи, без покровителей и влиятельных друзей рано или поздно окажется в ошейнике. Богачки, кстати, тоже от него не застрахованы. Раз уж зашла речь о красоте, — добавил я, — хочу поделиться с тобой любопытным наблюдением. В рабство попадают самые красивые, это понятно. Но, с другой стороны, рабство делает красивых женщин еще привлекательнее. Оно снимает напряжение. Снимает запреты. Счастливая женщина всегда хорошо смотрится. Гориане нередко задаются вопросом: эта женщина рабыня, потому что красива, или красива, потому что рабыня?
Одри нежно прижалась ко мне губами.
— А много среди рабынь бывших землянок?
— В определенном смысле все гориане — выходцы с Земли, — ответил я.
— Нет, я имею в виду таких, как я, — уточнила Одри. — Девушек, которые родились и выросли на Земле, а потом попали на Гор.
— По статистике, их очень мало, — сказал я. — Точного числа я не знаю.
— Ну хотя бы примерно, — не унималась рабыня. — Десять, двадцать?
— Думаю, от четырех до пяти тысяч, — сказал я.
В любом случае для Земли это число было ничтожно.
— Их ведь еще привозят? — спросила она.
— Конечно. Гор — огромный рынок для красивых женщин.
— Это так приятно слышать, — улыбнулась рабыня.
— Ну-ка доставь мне удовольствие, — приказал я.
— Да, господин, — с готовностью произнесла девушка и тут же принялась за дело. Она на глазах набиралась опыта.
— Пожалуйста, расскажи мне о юге, — попросила Одри.
— Давай-ка лучше поработай, — сказал я.
— Да, господин, — откликнулась она.
С каждым разом у нее получалось все лучше и лучше.
— Пожалуйста, расскажи мне о юге, — попросила она.
— Любопытство кейджере не к лицу, — ответил я.
— Ну, господин! — взмолилась она.
— Это горианская поговорка, — напомнил я.
— Я знаю, — сказала Одри. — Имнак мне говорил.
— Ты знаешь две горианские пословицы, — сказал я.
— Да. «Только дурак покупает одетую женщину» и «Любопытство кейджере не к лицу».
