— Не двигайся, — сказал Поликрат.
Я сжал кулаки. Веревки на моих руках и ногах были тугими и горячими. Я мог чувствовать, как вспотела и горела кожа под жесткими волокнами веревок. Я мог видеть голубое небо и белые облака. Над моей головой на ветру парила речная чайка. Я поморщился, чувствуя, как острие чуть глубже вошло в мой бок. Это был горианский клинок. Не требовалось сильного давления, чтобы проколоть тело человека насквозь. Связанный, я лег назад на лопасть и перестал дергаться.
— Так лучше, — удовлетворенно сказал Поликрат.
Я ощутил, как острие убралось от моего тела, и услышал, как меч вернули в ножны.
— К несчастью, мы не встретили сопротивления, — проговорил Поликрат. — Если бы это случилось, как было бы приятно видеть тебя на режущей лопасти. Сегодня вечером, заковав тебя в цепи, возможно, мы позволим тебе подавать вино нашим новым рабыням, женщинам Виктории. А завтра мы, может быть, разрешим тебе вернуться на твой пост на режущей лопасти. Ты сможешь принять участие в маневрах, посвященных нашей победе.
Я содрогнулся. Поликрат добавил:
— Это было бы интересно.
Затем я услышал, как он и с ним все остальные пошли дальше вдоль причала, прочь от корабля. Но некоторые на какое-то время отстали.
— Все спокойно, — сказал Клиоменес.
— Я надеялся, что будет сопротивление, — заметил Каллистен.
— Виктория никогда не оказывала сопротивления, — возразил Клиоменес.
— И теперь нет, — согласился Каллистен. — Люди затаились у себя в домах.
— Но никогда еще не бывало так спокойно, — с тревогой сказал Клиоменес.
— И никогда раньше, — проговорил Каллистен, — у трусов из Виктории не было таких оснований для страха. Поликрат недоволен ими. Когда город разграбят, забрав все, что может представлять интерес, он прикажет сжечь его дотла.
— Это будет полезный урок для всех городов вдоль реки, — заключил Клиоменес.
— Да, — согласился с ним Каллистен.
— Пойдем к Поликрату, — предложил Клиоменес.
Затем я услышал, как они отошли от борта судна, догоняя по причалу остальных. Я почувствовал, что остался один. В гневе и ярости, без надзора, я бился в веревках. Слезы негодования стояли у меня в глазах. Кровь текла по спине. Мне удалось на несколько дюймов сдвинуться по лопасти, но я не смог вырваться. Снова и снова, морщась, я пытался освободиться. Я, конечно, не мог так бороться под присмотром моих захватчиков. Я надеялся, что мне удастся ослабить веревки. Они были толстыми и грубыми. Это не были путы, предназначенные для надежного удерживания заключенных и рабов, это не были цепи. К тому же они не были завязаны умелыми воинами или гвардейцами. Добавим, что и я был силен. Да еще и металлическая нижняя часть лопасти, хотя и не острая, была узкой и треугольной. Я не был привязан к большому круглому металлическому кольцу. Было бы только достаточно времени — и я смогу освободиться.
Потом, злой, раздосадованный, я снова беспомощно повис на лопасти, едва продвинувшись по ней на несколько дюймов. Я не мог освободиться. Это было безнадежно. Я был покрыт потом. Лезвие, прижатое к моей спине, поранило мое тело. Я боялся, что могу истечь кровью и умереть.
Я плакал от разочарования, привязанный к большой закругленной лопасти. Я недооценил искусство моих захватчиков. Хотя веревки были толстыми и грубыми, они были плотно прижаты и хорошо завязаны. Пираты не хотели, чтобы я сбежал. Соответственно, они крепко привязали меня. Такие люди, со злостью понял я, имели опыт в связывании мужчин, так же как и женщин. И все-таки они не были ни воинами, ни гвардейцами; они не использовали специальные связывающие веревки; и я был силен.
Я снова стал вырываться. И снова прекратил попытки, измученный, едва дыша.
Я продвинулся на несколько дюймов вниз по лопасти. Подняв голову, я мог видеть впереди себя площадь. Там, на ее краю, в нескольких сотнях ярдов от конторы смотрителя причалов, собрались пираты, готовые к атаке на город. Я мог видеть широкую панораму площади за ними. Пространство было пусто. Доки казались брошенными. Виктория, пришло мне тогда в голову, была покинута, оставлена на разграбление безжалостных разбойников с реки.
16
БАРКАС
— Есть ли у вас, ребята, вкус, — воскликнул Поликрат, — к драгоценным винам и деликатесам?
— Он у нас есть, капитан, — ответил кто-то.
— Есть ли у вас вкус к хорошо выделанной коже и роскошным тканям?
— Да, капитан! — откликнулись люди.
— Есть ли у вас вкус к грудам золота, серебра и драгоценных камней и знаете ли вы, что с ними делать? — продолжал Поликрат.
— Да, капитан!
— Есть ли у вас вкус к соблазнительным рабыням? — настаивал Поликрат.
— Да, да, капитан! — кричали в ответ сотни человек.
Я услышал, как звенит оружие, вынимаемое из ножен.
— Да, капитан! Да, капитан! — скандировали сотни человек.
— Тогда, ребята, берите Викторию! — закричал Поликрат. — Она — ваша!
И тут, в это же мгновение, с верха многоэтажного здания, в котором размещалась контора смотрителя причала, начал бить набат. Я видел одинокого человека на крыше, ударявшего по колоколу огромным молотом. Снова и снова раздавался звон. Пираты, ошеломленные, озадаченные, обернулись, чтобы посмотреть на источник звука. И тут же из казавшихся покинутыми зданий Виктории высыпали сотни разъяренных жителей города, кричащих, готовых к атаке, размахивающих цепями, кольями и оружием, имеющимся у них в изрядном количестве. На крыши домов выпрыгнули лучники. Ливень стрел, как порыв темного ветра, пронесся над, головами атакующих горожан, поражая ошеломленную, качающуюся, нестройную толпу пиратов на подступах к площади. Но уже через секунду атакующие горожане, подобно громадному рогатому кайлуаку или безудержному, взбесившемуся, бегущему в панике боску, с наведенными копьями и пиками, молотя цепями, размахивая мечами, подняв корабельные крюки, топоры и лопаты, бросились на ошарашенные, смятенные толпы онемевших от неожиданности морских разбойников.
Из моего горла вырвался спонтанный крик радости.
— Драться! — услышал я крик Поликрата. — Драться!
Я увидел, как пирата ударили цепью. Молотящая цепь, сложенная вдвое, снесла ему полголовы. Захватчиков били лопатами, кололи пиками, разили копьями. Я увидел, как один пират упал, споткнувшись о тело своего товарища, пораженного стрелой. Яростный горожанин размахнулся и воткнул поднятый корабельный крюк в лицо врага. Минутой позже он поймал другого пирата за шею горизонтально направленным крюком и потащил его по земле. Другой горожанин воткнул меч в живот разбойника. Лучники уже спустились с крыш, спеша перейти к рукопашной схватке, чтобы разить мишени с близкого расстояния. Я увидел, как с края площади в воду были сброшены несколько пиратов. Топор разрубил шлем еще одного. Из домов, находящихся вдали от причалов, бежали все новые и новые горожане с копьями и мечами.
