– Может, тебе стоит привлечь своего джинна? – раздался новый голос – Эрика. Он с трудом поднимался с другой стороны. – Просто пусти его по следу.
– У моего джинна есть другие занятия, – резко ответила Мэрион, и я поняла, что Эрику не полагается вылезать с предложениями. Очевидно, до парня это тоже дошло, так как он заткнулся. Спустя несколько быстрых ударов моего сердца Мэрион сказала: – Ну ладно. У нас ее машина, без нее она никуда не денется… по крайней мере быстро. Просто подождем, когда она вернется к машине.
– А если она не вернется? – все никак не желал угомониться Эрик.
Мэрион снисходительно улыбнулась:
– Вижу, ты плохо знаешь Джоанн.
И все трое потопали сквозь траву. Пока они достаточно не удалились, я не смела пошевелиться, вздохнуть или произнести хотя бы слово. Когда все стихло, Дэвид наконец согнул руки и медленно опустился поверх меня. Его тяжелое, потное тело не давало мне вздохнуть.
– А ну-ка слезь, – приказала я. В ответ его глаза блеснули золотом, медью и всем богатством земли.
– Неплохое предложение, – отреагировал он, – но, может, лучше подумать о том, как нам отсюда убраться?
И вдруг, без всякого перехода, оказался на ногах. Все произошло так быстро, что я даже не уловила его движения. Вот дерьмо, он все это время играл со мной, изображая человека. Небольшое представление, разыгранное в мотеле, наверное, просто позабавило его.
О том, что и для меня это было забавно, думать не хотелось.
Я поднялась на ноги, повернулась к Дэвиду, прекрасно сознавая, что я грязная, взъерошенная и изрядно помятая. По крайней мере, босой быть меня никто не заставляет. Я нашла свои туфли на низком каблуке и всунула ноги, не позаботившись даже вытряхнуть из них грязь.
– Лично я не собираюсь никуда с тобой идти, пока ты не ответишь мне, чей ты джинн!
– Предпочитаешь пойти с ними? – спросил Дэвид и бросил взгляд в направлении, где скрылась Мэрион. Их силуэты все еще можно было разглядеть меж деревьев – троица направлялась к моей машине. Бедная, покинутая Далила. – Только скажи… Мне ничего не стоит снять завесу, и ты сможешь немедленно вернуться к тому, чем занималась. Насколько я помню – умирала…
– Ты не ответил на мой вопрос! Чей ты джинн?
Дэвид улыбнулся. Но не широкой, радостной улыбкой всемогущего джинна, а несчастной принужденной улыбкой человека, который слишком много знает.
– Свой собственный, – ответил он. – И я очень надеялся, что ты не повторишь свой вопрос трижды.
Трижды. Я как-то забыла об этом, но действительно есть такая ритуальная фишка – магические три раза, и он обязан отвечать.
Если я правильно поняла, Дэвид сообщил, что он свободен. Ни с кем не связан.
Свободный джинн.
Но это же… невозможно. Абсолютно…
Получается… о Господи, получается я могу претендовать на него. А заявив свои права на джинна, я могла бы заставить его снять с меня эту чертову Метку. Дэвид был тем самым сокровищем, которого я хотела во что бы то ни стало добиться от Льюиса.
А теперь получается, что мне вовсе не нужен Льюис.
Дэвид неотрывно смотрел на меня, а северо-восточный ветер трепал его медно-каштановые волосы. Где-то в отдалении громыхал гром: ураган не собирался сдавать позиции. Причем все в мире находится в соответствии: он притягивается ко мне, потому что я его противоположность.
В этот момент Метка Демона шевельнулась в моей груди, и впечатление было настолько пугающим и отвратительным, что я ощутила тошноту. А ведь возможно избавиться от нее – прямо сейчас и навсегда.
Все, что мне для этого надо сделать…
Я разглядела страх, плескавшийся на дне глаз джинна. Неявный, но угадываемый – как молния, ударившая за горизонтом.
Он спас мне жизнь – и не единожды – я это помнила. Неужели я отвечу ему подобным образом? Сделаю своим рабом? Силой засуну его в эту гадость? Поймаю в ловушку бесконечных мук?
Джинны не умирают. По крайней мере такие случаи нигде не зафиксированы. Заполучив Метку Демона, они сходят с ума и оказываются навечно запечатанными в своем узилище. Можете представить: бесконечно жить с этим ядом, который пожирает вас изнутри. И бесконечно страдать…
И я могла бы проделать это с Дэвидом. Всего-то достаточно произнести несколько слов. Но мысль об этом заставляла мое сердце бешено колотиться, а коленки – дрожать и слабеть, опустошала голову и сводила судорогой живот. «Ну давай же, – вопила моя здравомыслящая половина. – Прояви твердость!»
Я открыла рот, но все, что смогла выдавить из себя, было:
– У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, как вызволить мою машину?
Меня потрясло огромное облегчение, вспыхнувшее в глазах Дэвида. Я не хотела замечать его, не хотела думать о том, что оно означало. А означало оно одно: Дэвид смертельно боялся моего решения. Раз боялся, значит…
Я не могу сейчас думать об этом. Ведь инстинкт самосохранения первичен, а сострадание вторично, разве не так? Довольно… Позже я сделаю все, что полагается.
Должно быть, Дэвид почувствовал мои колебания, потому что впервые отвел глаза.
– Нет, – ответил он. – Но если ты не слишком привередлива, то хочу сообщить: Мэрион приехала сюда на замечательном «лендровере» у которого к тому же полные баки.
«Лендровер» – массивная белая зверюга, щедро забрызганная грязью – в доказательство того, что это не просто мечта загородного жителя. Машина стояла без присмотра в роще, разительно отличавшейся от идеальной фермы на Чугунной Дороге. Я видела вокруг бесчисленные доказательства халтуры – Мэрион или ее помощника? Трава чересчур зеленая, деревья неправдоподобно роскошные, идеальные цветы – все как по команде тянут свои головки к солнцу.
На фоне этого буйства природы «лендровер» выглядел жирным механическим тараканом на свадебном торте.
Я потрогала дверцу, тихо надеясь, что Мэрион не выезжает за город с громогласной сигнализацией. И точно: истерического воя не последовало, но и открыть машину мне не удалось.
– Закрыто, – сообщила я Дэвиду. Он потянулся через мое плечо и прикоснулся к ручке. Метал клацнул.
– Да нет же, открыто, – возразил он. Дверца широко распахнулась.
В молчании мы забрались внутрь – для меня, уставшей и побитой, это было все равно как штурмовать неприступную К2.
[31]
Взгромоздившись на удобное сиденье и глядя на окружающий мир сквозь тонированные стекла, я вдохнула запахи чужой машины. Не в пример моей Далиле, здесь пахло какими-то травами, свежей зеленью, нагретой землей. Никто не осквернял эту крошку забытыми объедками или пролитым кофе. Если уж Мэрион и пролила бы что, то скорее травяной чай. В салоне находилась лишь одна посторонняя вещь – серебристый термос на заднем сиденье. Надеюсь, кофе. Эрик выглядел достаточно человечным, чтоб время от времени опрокинуть чашечку-другую.
