Быстрого взгляда через плечо оказалось достаточно, чтобы понять серьезность ситуации: на помощь циклопам явились шесть минотавров и встали так, чтобы закрыть все лазейки.
Они пришли за ним. Все разом.
Кратос видел, что зажат в тиски между лучниками и смешанным отрядом из циклопов и минотавров, и не находил выхода.
Но умирать он не собирался.
— Ну же! — взревел он. — Выходите и принимайте смерть!
Минотавр замахнулся топором. Блокировав удар, Кратос сделал выпад и перерезал подколенное сухожилие одному из циклопов. Монстр захромал и попятился, пропуская вперед двух собратьев.
Кратос увернулся от очередного сокрушительного удара дубиной и ушел в глухую оборону. Минотавры поменяли свои лабрисы на длинные копья, которыми могли орудовать, не мешая циклопам. Они атаковали слаженно, как хорошо обученные, опытные воины, — одно неверное движение, и спартанец стал бы похож на решето.
Единственный смертный против полчища отродий Аида, Кратос перешел в атаку.
— Прочь с дороги, или умрете на месте! — прогремел он и тут же приступил к выполнению своей угрозы.
Проскользнув между циклопами, он вонзил оба меча в грудь ближайшему минотавру. Жизнь человека-быка утекала через клинки, наполняя Кратоса новой силой и мощью. Он хотел полоснуть под коленом еще одного циклопа, но одноглазый монстр оказался на диво проворным: парировал удар гигантской дубиной, затем отбросил ее и сдавил спартанца в стальных объятиях. Кратос слышал, как трещат его ребра; в глазах потемнело.
Циклоп издал победный рев, но тут его единственный глаз покосился на лицо спартанца. Кратос улыбался.
В следующий миг клинки Хаоса вошли с обеих сторон чудовищу в основание шеи и, сложившись в багровую букву V, встретились там, где билось сердце монстра. Кратос отпустил оружие, схватил голову циклопа, в глазу которого застыло изумление, и вместе с обрубком позвоночника швырнул минотаврам на копья.
Когда обезглавленный гигант, вздрогнув, повалился на землю, спартанец соскочил в небольшой зазор между трупом и каменной стеной.
Но как бы проворно ни расправился Кратос с циклопом, минотавры все же успели его окружить. Сделав полный оборот, он насчитал десять быкоголовых монстров — это было чересчур даже для клинков Хаоса. Если он набросится на одного или двух, то остальные без труда зайдут со спины. Кольцо сжималось. Кратос притаился за грузным телом циклопа и скинул руку за спину — в кулаке зашевелились змеи. И когда минотавры устремились к нему со всех сторон, спартанец выставил перед собой мертвую голову Медузы.
Из смертоносных глаз горгоны выстрелил изумрудный поток энергии, обращая недругов в холодный серый известняк. Один минотавр, застигнутый в середине прыжка, повалился на бок, сбив с ног другого. Оба ударились о землю и раскололись, словно глиняные горшки.
Кратос взялся за дело — у него было только десять секунд.
Клинки засверкали в воздухе, кроша статуи на куски. Спартанец запрыгнул на плечи последнему циклопу и принялся топтать окаменевшего монстра; вскоре тот рухнул, погребая под собой двух оставшихся минотавров.
Когда сила Медузы иссякла, каменные осколки вновь обратились в плоть и кровь. Улица напоминала скотобойню.
— Госпожа Афродита, — пробормотал Кратос. — Мне не следовало сомневаться.
— Возможно, когда-нибудь я позволю тебе извиниться, — раздался у самого уха спартанца шепот, в суматохе пожара едва отличимый от легкого ветерка.
Он закинул голову Медузы обратно за спину, убрал клинки Хаоса в ножны и ринулся вперед, будто все силы Аида бежали за ним по пятам.
Впрочем, так оно и было.
Уклоняясь от новых схваток, Кратос карабкался в гору. Выбранный путь к Парфенону оказался не из легких: огонь охватил уже почти весь Акрополь, вершина его пылала как солнце.
— Гелиос! — удивленно воскликнул спартанец. — Ты присоединился к моим врагам?
Если Афина заручилась поддержкой могущественных союзников, то почему бы Аресу не поступить так же? И хотя олимпийские интриги были загадочны и грозили смертью любому замешанному в них человеку, Кратоса это мало волновало. Десять лет назад он поклялся уничтожить всех, кто бы ни встал на его пути мщения, будь то смертный, чудовище или небожитель. Любой, кому дорога жизнь, пусть лучше сойдет с его дороги.
Спартанец свернул в узкую улочку, которая его чем-то привлекла. Внезапно перед ним сгустилось облако тумана. Кратос попытался разогнать его правым мечом, но дымка стала лишь гуще. Тогда он выхватил второй клинок и приготовился к схватке — какой бы враг ни скрывался за пеленой, он будет уничтожен, как и все остальные. Когда туман принял форму тонкой колонны, спартанец рубанул по ней что было сил — меч прошел насквозь, оставив после себя лишь легкое завихрение.
Пока Кратос раздумывал, чем лучше воздействовать на туман: гневом Посейдона или взглядом Медузы, перед ним материализовалась высокая красивая женщина. Вместо одежды на ней была лишь тонкая шерстяная шаль, обернутая вокруг тела в один слой. И если прозрачная ткань по-прежнему напоминала дымку, то сама незнакомка выглядела все более реальной.
Суккуб? Сирена? Какая разница, если теперь она вроде бы предстала перед ним во плоти. Спартанец полоснул так, что будь на месте женщины настоящий человек, его разрезало бы надвое.
— Не бойся, Кратос. — Казалось, она даже ничего не почувствовала. — Я афинский оракул, я помогу тебе сокрушить Ареса. Мое гадание способно открыть тайны, недоступные даже небожителям. Иди на восток, найди мой храм, и я покажу тебе, как убить бога.
— Оракул! Стой! — Кратос уронил мечи и воззрился в пустоту, где только что стояла женщина.
Затем перевел взгляд на вершину холма куда указала жрица. Неясный жест на изменчивом ветру… Как его понять?
Дорога быстро сужалась, но он продолжал карабкаться. Добравшись до середины пути и оглянувшись на Афины, он в смятении покачал головой. Сражение подходило к концу. Преисполненный злорадства, Арес хохотал и изрыгал пламя, подобно вулкану, наблюдая, как его войско хлынуло на улицы.
— Бог войны, — сквозь зубы проговорил Кратос, — я не забыл про тебя. За то, что ты сотворил сегодня ночью, этот город станет твоей могилой!
Центр Афин содрогнулся от землетрясения. Кратосу пришлось расставить ноги, чтобы не упасть. Через небольшой просвет в дыму, струившемся от горящих зданий, он увидел самого Ареса.
Огромный бог перешагнул через Длинные стены и двинулся по мощеной дороге, наступая на тех, кто оказался слишком медлителен. От его рыка сотрясались и небо, и земля. Он наклонился, поймал какого-то воина и щелчком сбросил его с руки, как букашку. Слабые крики несчастного раздались в вышине и замерли, когда он разбился о крышу храма, посвященного Зевсу. Арес же принялся яростно топтать всех, кто попадался ему на глаза.
Он рвал и метал, крушил дома и расшвыривал ногами людей, находившихся на площади. Город всецело зависел от его милости, но разве можно надеяться на милость бога войны? У Ареса не осталось ни сострадания, ни самообладания. Это была страшная ночь для афинян.
